— Почему легче?

— Потому что это даёт нам больше времени.

Пустота в моём животе растёт.

— Больше времени для чего?

Он отрывает взгляд от океана и встречается с моим взглядом.

— Для того чтобы уберечь тебя от новой смерти.

ГЛАВА 37

ЛИЯ

ПОСЛЕ ЗАВТРАКА БЕННИ УМОЛЯЕТ ОТЦА отвезти его в Палаточный город, чтобы принять участие в гонке моделей парусников. Отец в хорошем настроении, поэтому он говорит Бенни сбегать за своей парусной лодкой. Мама решает учинить из этого праздник, она упаковывает обед для пикника и приглашает Лона составить нам компанию.

— Ты сегодня необычно тихая, — замечает Лон, когда мы занимаем своё место среди зрителей.

Это ещё мягко сказано. Я призрак, призрак, дымные щупальца потухшего пламени. Я не говорю ничего, кроме коротких, отрывистых ответов на неизбежные вопросы. Больше того, кажется, что для этого потребуется невероятное количество энергии. Я надеялась, что Лон не заметит, и на этот раз я действительно благодарна ему за хвастливые анекдоты и неспособность говорить о чём-либо, кроме себя, потому что это избавляет меня от необходимости говорить вообще. Но я полагаю, что он становится более восприимчивым к моим реакциям на него или их отсутствию.

— Я озабочена, — честно отвечаю я.

— Чем же?

Солнце насмешливо яркое. Я прикрываю глаза рукой и ищу Бенни в очереди детей, ожидающих, когда они выпустят свои парусники.

— Свадьбой, конечно же.

— А, — Лон обнимает меня за талию, его пальцы скользят по моему бедру. — Знаешь, сбежать никогда не поздно.

— И ты знаешь, мы уже обсуждали, насколько это было бы глупо.

Он напрягается. Мой быстрый язык задел его самолюбие. Я знаю, что должна извиниться, но мне попросту всё равно, чтобы это сделать.

Вместо того чтобы отстраниться, как я ожидаю, Лон двигается позади меня и прижимается грудью к моей спине, а ногами к моим ногам. Обеими руками он сжимает мои бёдра и притягивает меня к себе.

— Ты хоть понимаешь, — шепчет он мне на ухо, его дыхание кислое от запаха копченой рыбы на завтрак, — до нашей свадьбы всего два месяца? Теоретически, ты могла бы быть беременной во время церемонии, и ни один человек не узнал бы об этом.

Я не могу полностью скрыть свою усмешку, оглядываясь на него.

— И что же ты предлагаешь?

— Приходи ко мне в номер сегодня вечером.

Воздух сотрясает выстрел. Парусники освобождены. Я пользуюсь возможностью отстраниться от Лона, аплодируя вместе с остальной толпой.

— Я не знаю, за какую девушку ты меня принимаешь, — выговариваю я сквозь улыбку.

Мама наблюдает за нами.

— Я принимаю тебя за свою будущую жену, — говорит он. — Так какая разница, заключим ли мы наш брак сейчас или в первую брачную ночь?

— Что, если ты передумаешь и оставишь меня у алтаря? Я буду уничтожена.

— Ты же знаешь, что я так не поступлю.

Мне нужно что-то сделать. Польстить ему. Изменить его мнение. Заставить его думать, что ждать до нашей брачной ночи, это его идея. Но когда я открываю рот, мои слова выливаются наружу, как яд.

— Ответ — нет. А теперь, если ты меня извинишь, я пойду, поболею за своего брата.

Я ожидаю, что он последует за мной к воде, но мама, должно быть, чувствует его гнев и сцену, которую он собирается устроить, потому что она перехватывает его, давая мне возможность сбежать, в чём я так отчаянно нуждаюсь. Я проталкиваюсь к краю толпы и выкрикиваю имя Бенни. Его парусник в настоящее время находится на четвёртом месте, но у него самая широкая улыбка, которую я видела у него за Бог знает сколько времени.

— Твой брат? — спрашивает девушка, стоящая рядом со мной, и в её голосе слышится знакомая горечь.

Клара.

— Да, — отвечаю я.

— Алек был просто сокрушён прошлой ночью.

Она осматривает свои ногти, ковыряя под ними линии песка.

— Я не видела, чтобы он так много пил с тех пор, как умер его отец.

Я не спускаю глаз с Бенни и говорю тихим голосом. Опасно говорить об этом здесь, но я жажду новостей о нём.

— Что он сказал?

— Что он решил порвать с тобой сейчас, пока вы оба не зашли слишком далеко. После трёх рюмок он начал задаваться вопросом, правильно ли он поступил. Я заверила его, что так оно и есть.

Я ничего не могу с собой поделать. Я бросаю на неё взгляд, ожидая, что она будет выглядеть радостной или надменной, но она ни та, ни другая. Она серьёзна, и я задаюсь вопросом, не мерещится ли мне жалость в её глазах.

— Я знаю, тебе тяжело это видеть, — продолжает она, — и это не твоя вина. Ты живёшь в другом мире. Но Алек был тем, кому в этой ситуации всегда будет больно. В конце лета ты выйдешь замуж за своего прекрасного принца и будешь жить в замке, вся в драгоценностях и мехах, а Алек останется ни с чем. Он всё ещё будет здесь, живя жизнью третьего сорта в окружении первоклассных людей, которые ведут себя достаточно дружелюбно, но никогда не заботятся о том, чтобы узнать его имя.

Я хочу сказать, что так будет не всегда. Он собирается стать врачом.

Но это не имеет значения. Это не изменит того факта, что она права, что я эгоистичный монстр, девочка, которая больше заботилась о том, что парень заставил её чувствовать сейчас, чем о том, что она заставит его чувствовать в конце.

— Вот почему я никогда не испытывала к тебе тёплых чувств, — говорит она, глядя на воду. — Я знала, что ты только навредишь Алеку — именно так и поступают, такие как ты, люди. Но я хочу, чтобы ты знала, если бы не этот факт, возможно, мы могли бы стать друзьями.

У меня пересохло в горле, и мне приходится сглотнуть, чтобы заговорить.

— Ты влюблена в него?

— Не знаю, — отвечает она. — Но, может быть, когда ты уйдёшь, я пойму. Несмотря ни на что, Алек заслуживает быть со мной или с такой девушкой, как я. Девушка, которую он действительно может заполучить.

Парусники пересекают финишную черту. Бенни идёт вторым за мальчиком в залатанном комбинезоне и с перепачканным грязью лицом. Бенни пожимает мальчику руку, поздравляя его с победой.

— Если ты действительно заботишься об Алеке, — говорит Клара, — ты будешь держаться от него подальше.

Бенни ищет меня в толпе. Я заставляю себя улыбнуться и протягиваю руки. Клара исчезает, а Бенни подбегает ко мне и обнимает за талию.

— Ты видела? Я был так