— Так все-таки Ферейд. Значит, мы с вами в одной лодке, Зорен. Почему у меня такое впечатление, что вы знаете больше меня?

Зорен внимательно посмотрел на высокого, крепкого комиссара, расположившегося на койке. Во время боев на Фортис полковник проникся к нему немалым уважением. К тому же его упомянул в своем сообщении Ферейд. Похоже, разведчик доверял Гаунту больше, чем кому-либо в этом секторе. «Больше, чем мне», — подумал Зорен.

— Хорошо, Гаунт, вот что я знаю. Группа высокопоставленных заговорщиков в Генеральном штабе Крестового похода охотится за чем-то очень ценным. Это что-то настолько ценно, что они готовы принести в жертву судьбу всей кампании ради этого. Но ключ к этому сокровищу выскользнул из их рук. И попал к вам, мой друг, так как вы были единственным агентом поблизости.

— Я не агент! — сердито бросил Гаунт и встал.

Зорен поспешно приложил руку к губам. Этим жестом он извинялся за неверно употребленное слово. Гаунт напомнил себе, что полковник неважно изъяснялся на низком готике.

— Доверенное лицо, — исправился он. — Ферейд предусмотрительно собрал вокруг себя друзей во всех концах сектора, к которым он мог бы обратиться в сложной ситуации. Вы были единственным из его друзей на Колчеданах, кто мог бы перехватить этот ключ и сохранить его. Подстроив кое-какие обстоятельства, Ферейд свел нас на одном корабле. Как, по-вашему, мои Драгуны вдруг оказались на «Авессаломе»? Думаю, Ферейд и его люди в штабе военмейстера многим рисковали. Это было весьма дерзкое мероприятие для тайной операции.

— Ваш посредник рассказал вам что-то еще? — поинтересовался Гаунт.

— Мне было велено оказывать вам всю возможную помощь и поддержку. Вплоть до прямого неподчинения приказам начальства.

Комиссару понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать все значение этих слов.

— И что потом?

— В инструкции было сказано, что вы сами должны принимать решения. Ферейд не может сейчас вмешаться напрямую, поэтому он доверяет вам этот выбор. До тех пор пока его агентура не сможет снова участвовать в игре, вы должны действовать самостоятельно, исходя из ситуации.

— Но я же ни черта не знаю! — горько усмехнулся комиссар. — Я не понимаю, что и почему происходит! Эти игры теней не для меня!

— Потому что вы — солдат?

— Что?

— Я говорю, это потому что вы — солдат? Как и мне, вам привычнее приказы и прямые действия. Нам нелегко применять методы Ферейда. Мы с вами и вправду «соль земли». На нас можно положиться. Мы откликнемся на зов долга. Но мы неспособны понять принципы тайной войны. В ней невозможно победить лазганами и огнеметами.

Гаунт и Зорен хором обругали Ферейда. И рассмеялись.

— Но, быть может, вам это удастся, — посерьезнел Зорен.

— Почему мне?

— Очень просто. Ферейд решил довериться вам. К тому же вы прежде всего комиссар и уже потом — полковник. Вы — политический офицер. А в этой войне нет ничего, кроме проклятой политики. Интриги. Ведь мы оба были на Колчеданах. Почему он передал ключ вам, а не мне? Почему я помогаю вам, а не наоборот?

Гаунт снова ругнул Ферейда, но на этот раз его голос был ниже и злее.

Он собирался сказать что-то еще, когда на дверь обрушился настоящий град ударов. Комиссар сорвался с места и открыл ее. Снаружи стоял Корбек, запыхавшийся и разъяренный.

— Что? — насторожился Гаунт.

— Вам лучше взглянуть на это, сэр. У нас трое убитых и один в критическом состоянии. Янтийцы пошли на мокрое дело.

11

Корбек привел Гаунта, Зорена и еще несколько человек в палубный лазарет, где дожидался Дорден.

— Кольн, Фрёль, Лонегин. — Военврач указал на завернутые в ткань тела. — Фейгор вон там.

Гаунт взглянул в сторону койки, на которой лежал адъютант Роуна. Фейгор хрипло всасывал воздух через прозрачную трубку аппарата искусственного дыхания.

— Колотая ножевая рана. Легкие сдают. Продержится не больше часа, если не будет нужного оборудования.

— Что с Роуном? — мрачно спросил Гаунт.

— Как я и говорил, сэр, никаких следов, — подался вперед Корбек. — Это был рейд на нашу территорию. Должно быть, они взяли его в плен. Но они оставили нам знак. — Корбек показал янтийскую кокарду. — Пришпилили на лоб Кольну, — добавил он с отвращением.

— Для чего демонстрировать свою силу так грубо? — озадаченно произнес Зорен.

— Все это — часть общего плана. Но янтийцы уже заявили о своей вражде с Призраками. Если эта история всплывет, это будет выглядеть как серьезное нарушение дисциплины. Грозит крупным взысканием. Но в то же время тогда никто не обратит внимания на истинные мотивы. Они хотят, чтобы их заметили… Под предлогом межполковой вражды они могут вытворять все, что им вздумается. — Гаунт заметил, что все смотрят на него. Мысли ускоряли бег. — Значит, нам остается поступать так же. Колм, удвой караулы на палубе. И еще одно: собери ударный отряд и проведи ответный рейд. Сам. Убей кого-нибудь для меня, полковник.

Лицо Корбека расплылось в довольной и очень недоброй улыбке.

— Сыграем с ними в их же игру. Доктор, — обратился к Дордену Гаунт, — под мою ответственность, вы получите все необходимые материалы для критических случаев.

— Что вы задумали? — спросил военврач, вытирая руки.

Гаунт хорошенько обдумал происходящее. Перстень Дерция не сработал, и ему срочно требовался новый план. Он тихо обругал себя за самонадеянность. Теперь Призракам придется начать все сначала. Им нужно взломать этот кристалл, обороняясь от прямого нападения. Однако Гаунт уже действовал увереннее. Он справится. Теперь он сам даст бой.

— Мне нужен доступ на командирский мостик. Лично к капитану. Полковник Зорен?

— Слушаю?

Витрианин подошел ближе. Конечно же, он не был готов к прямому удару в челюсть. Полковник упал, схватившись за разбитую в кровь губу.

— Доложите об этом лорду-капитану, — ухмыльнулся Гаунт.

Его план уже начал претворяться в действительность.

12

Чистый лазарет янтийской казармы заливал яркий свет. Старший офицер медицинской службы Янтийских Патрициев Гален Гартелл неторопливо отвернулся от своего нового пациента. Только сейчас он закончил обрабатывать его раны. Это был настоящий оборванец. Варвар. Санитары сказали, что это — один из тех самых танитцев.

Худой, крепко сложенный человек с жестким, угловатым, но красивым лицом. Один его глаз опоясывала татуировка в виде взрывающейся звезды. В данный момент его гладкий висок был изуродован окровавленной раной. Майор Брохусс, помогавший нести его, недвусмысленно сказал: «Он должен жить».

— Что за варвар… Но какие раны… — так задумчиво бормотал Гартелл, когда промывал раны.

Ему было неприятно применять свои знания, чтобы спасти это животное, но его полк явно собирался выходить этого бандита, напавшего на Патрициев. Потом его, конечно же, благородно отошлют обратно, как знак превосходства янтийцев над недолюдьми, оказавшимися по соседству.