Ты помнишь, как я попал на эти курсы к Регинке? Искал толстуху в модели, и все не то. Вот нет такой дебелости, гладкости и – наглости… Знал, что хочу, знал, что востребуется, если найду точно то, что ищу… Но уж отчаялся найти.

Увидел это твое объявление, дай, думаю, попытаю счастья. Что я теряю, в конце концов? Деньги за курс обучения для меня доступные, толстушек там должно быть много – а вдруг?

И пошел.

Увидел твою сестру – глазам не поверил. Моя!

Но мысль эту отогнал. Я ж за другим туда шел. За делом. Заставил себя успокоиться. Подумал, главное – дело. А наша гуру – Мухина Регина – никуда от меня не денется.

И вот – второе чудо. Вгляделся во всех учениц, вижу: сидит та, которую я уж и отчаялся отыскать. Сидит моя гладкая толстуха, наглая, злая… Просто – сажай ее в мастерскую и твори.

После первого же занятия я ей и предложил этот вариант. Зачем, говорю, вам худеть? Вы ж себя не цените, вам равных нет по фактуре.

Она сначала мне и не поверила. Но я уболтал. Пригласил зайти, картины глянуть для начала. Чтоб хоть поверила, что я художник, а не трепач обычный.

Зашла, посмотрела, согласилась.

И на следующий день сразу после курсов пошли мы с ней в мою мастерскую уже работать.

Разделась она. Я ее усадил в подушки.

Смотрю – роскошь. Все по всем статьям то, что я искал.

Ну, что я тебе рассказываю…

В общем, после первого сеанса между нами состоялась… Ну, связь, понимаешь?

Я не удержался. А она… Она – простая, как две копейки. Так я думал. Давай, говорит, залезай на меня… Раз уж я тут голая. Чего добру пропадать? И я со смехом, вроде как подурачиться и полез. Ничего я всерьез не принимал и не думал принимать.

Ну вот так дело и шло. Я работал, потом развлекался. По-скотски. Какое-то скотство во всем этом было. И мне именно это скотство и нравилось.

Портрет я закончил. Получился такой, каким я и замышлял его сделать. Яркий, сочный…

Ну – все. Попрощались. Вроде даже легко так. Спасибо – пожалуйста. Разбежались. Я ей заплатил. Еще даже духов купил – порадовать. И с концами.

И потом… Ну, потом Регина. Заноза в сердце. Я-то знал, что люблю ее… Просто до боли…

– А как это, Петя, прости… Я не понимаю – это так можно: любить человека до боли и вступать в связь с другой? – спросила совершенно ошарашенная Птича.

– Да, так можно. Наверное, некоторые из нас так устроены. Кто-то – иначе. А я… Думал об одной, а возбуждался при виде другой… Я тебе все как есть рассказываю. И просто слушай сейчас, хорошо?

Короче… Я себя ненавидел… Были моменты такие… Ну – сказал себе: все, портрет кончен. Встречи кончены. Я понял, что Регина станет моей женой. И когда пошел ее провожать после курсов… Ну, понимаешь, все совпало. Все совпало – нашлась моя вторая половина. И никто мне больше не был нужен. Никто и никогда. Мы же тут же… Тянуло друг к другу неудержимо… Даже сейчас вспоминать – и то сердце заходится. И буквально на следующее утро я ее в загс повел заявление подавать…

– Я помню, – с улыбкой кивнула Сана. – Вы оба так смешно выглядели… Сразу видно: влюбленные дурачки. Правда… Ой, прости…

– Да, влюбленные дурачки. Я так и остался по отношению к своей жене – влюбленным дурачком. Удивляюсь всему в ней: и уму, и тонкости душевной, и характеру, и красоте… Да что там говорить. Ты сама все знаешь и видишь. В ней моя жизнь и мой свет. Это не для красного словца. Это так и есть.

И, казалось бы, что еще надо? Ты получил подарок свыше. Даже не подарок – Дар! Такую я больше не встречал.

И все шло – лучше не бывает.

Что потом?

Прошло где-то месяцев восемь. А я работал как заведенный. Я не хотел от жены отставать. Я же видел, как вы все пашете… Ну, мне надо было себя хозяином в доме чувствовать. Я и туда, и сюда… За все берусь… Сделал серию обнаженок с этой… толстухой моей. Идут – на ура. Деньги за них отдают, не считая. И я подумал: надо бы мне эту модель позвать. Новенькое что-то с ней соорудить. С натуры оно – сама понимаешь – качество другое. И энергетика у картины другая. Живая картина получается.

У меня уже к тому моменту все-все поменялось в жизни. Я даже думать забыл, что когда-то ее хотел и все такое… Остыл напрочь, даже если на свою же работу, ее портрет, смотрел, не помнил, что между нами что-то было. Причем телефон ее тоже найти не мог. Мой мобильник, где ее номер был, сперли у меня… Ну – и канула девушка с концами. Так я подумал.

Но только я так подумал – опа! Сама мне звонит. Надо повидаться, говорит.

Отлично. Приходи, говорю. Заодно и поработаем.

Пришла. Еще толще, чем была. В остальном – та же.

– Ну, раздевайся, – говорю.

Разделась.

Стал я работать. Она лежит, от нее жаром так и пышет.

– Что делал это время? – спрашивает.

– Жил, – говорю, – работал.

– Смотрю: кольцо у тебя обручальное. Ты, никак, женился?

– Женился, – говорю.

– По любви?

– По большой любви.

– Я, – говорит, – сейчас угадаю, на ком.

И, представь, точно мне сказала: на Регине. Я отрицать не стал.

Тогда она мне и заявляет:

– Поздравляю. Только ей не мешало бы знать, что у меня сын от тебя родился недавно.

Я прифигел.

– Как так «недавно»? Что за ерунда? Девяти месяцев не прошло… И быть не могло…

– Быть все может, раз родился. А девять месяцев – это не всегда. Он недоношенный. Можешь посмотреть, папаша.

И ржет злорадно…

Я не поверил. Ни на секунду. И еще знаешь почему? Вот тогда, когда первый раз мы с ней повстречались как художник и модель, я обратил внимание, что у нее грудь выглядит как у беременной. Я много беременных писал. Знаешь, тогда спрос и на такое пошел. Богатые мужья старались своих жен в положении запечатлеть… И так все оформлялось… по принципу «все прикрыто, все целомудренно, только чуть наготы для особой красоты». И вечно просили грудь изобразить. Одну хотя бы. А живот в такой полупрозрачной вуали. Вот я и насмотрелся. И первая мысль, когда та разделась в первый раз, была: беременная небось. Но тут мне дела не было вообще.

И вот она через чуть больше чем семь месяцев сообщает, что у меня якобы родился сын.

Я подъехал, посмотрел. Абсолютно доношенный толстый парень. Ничего моего вообще. Ну, успокоился. И думаю, ладно, мели, Емеля, твоя неделя. Сделаю серию портретов, какие от меня ждут, дам этой денег – все-таки одна с дитем… Пусть. А остальное – на ее совести.

Так и вышло. А тему, чей ребенок, я заострять не стал. Просто поленился.

И повелось у нас с ней, что время от времени я ее в разных позах изображал. Картины продавал. Денег ей подкидывал. Она, наверное, решила, что я все ее байки принял за чистую монету.