– Слушай, – произнесла она осипшим голосом. – Слушай… А вот зачем? Зачем ты мне все это рассказал? А? Зачем эти подробности? Мне – зачем? Я тебе не священник, грехов не отпущу… Как мне жить с этим, ты хоть подумал? И – как сестре жить с тобой, если она все видела?

– Как – все? – с выражением ужаса на лице спросил Петр.

– Откуда я знаю, как… Ты вот говоришь, что чувствовал в мастерской взгляд. А если это ее взгляд был? Что тогда? Если она все-все видела? Как ей жить, если мне так хреново от всего, что дальше некуда?..

– Нет, нет! Там не было никого! Я все обошел, в шкафы заглянул… Это точно…

Петр бормотал, как лунатик во сне.

– Ладно, не будем гадать, – подвела итог Сана, стряхнув с себя оцепенение. – То, что сестра что-то знает, – это я уверена. Каким образом узнала – вопрос второй. Или та твоя пассия сообщила, или она что-то видела. Кстати, я почему-то думаю, что второе скорее всего. Потому как она так тебя любит и так тебе верит, что если кто-то бы и позвонил, она б просто послала это существо далеко и навсегда. И еще тебе бы рассказала, чтоб вместе посмеяться.

– Точно, – подтвердил Петр.

– Значит, второй, худший вариант, наиболее вероятен. Я ей позвоню. Скажу, что ты здесь. И дальше посмотрим, да?

– Нет, ты просто с ней поговори. Да-да, конечно, скажи, что я прилетел, что я тут. Но она со мной говорить не будет, а тебе что-то скажет.

– Хорошо. Позвоню. Только завтра. Просто у меня на телефоне денег очень мало. А положить я не могла. Я ж тут с ребенком и без машины.

– Я завтра с утра съезжу в поселок и кину тебе много денег на телефон, – горячо пообещал Петр. – И поверь…

– Ладно, Петь… Мне-то что… Мне лишь бы все между вами утряслось… Давай спать укладываться… А то на мне ребенок… Устала я.

Птича пошла тяжелой старческой походкой в дом. Спать! Лишь бы Викуся поспать дала!

Геныч сидел на веранде уткнувшись в книжку. Рядом с ним стояла коляска с мирно сопящей Викусей.

– Птич, ты иди поспи одна у себя. Я ее к себе возьму. Мне ничего не станет. Я ее, если что, подкачаю. А тебе выспаться надо.

– Правда? Ты сможешь?

Сана почувствовала, что ей захотелось улыбаться. Просто ни с того, ни с сего стало легче и веселее.

– А чего тут мочь? Иди, спи, Мухина, не мешай нам!

– Спокойной ночи! А ты правда мой жених?

Вопрос выпрыгнул из нее случайно, сам собой.

– На другое и не рассчитывай.

Как же хорошо ей спалось той ночью! И это после всего того, что… Значит, устала по-настоящему!

Проснувшись, она даже не сразу поняла, где находится.

Села на кровати и принялась оглядываться, Викусю искать.

Потом сообразила: она же у Генки. Добрый Рыцарь дал Предкрасной Даме хорошенько отоспаться. Неужели сам справился?

Сана вскочила, наспех умылась-причесалась и отправилась к людям. На веранде вовсю уже гоняли чаи. Стол был уставлен таким количеством деликатесов, что аппетит пробудился богатырский. Викуся сидела на руках у Геныча и озиралась по сторонам.

– С добрым утром, люди! – удивленно провозгласила Птича – Как вы тут без меня? А Викуся ела?

– Конечно, ела Викуся, а как ты думаешь! – голосом заботливой няньки отозвался дед-академик.

– А как вы смесь сделали? – продолжала тревожиться Птича.

– А мы, деточка, читать умеем. Прочитали на коробочке и размешали, – успокоил ее дед.

– А вот еда… стол такой… Это все откуда?

– Да садись уже ешь наконец. Все добыто абсолютно честным и законным путем. Мы с Петром съездили и закупились, – пояснил Геныч, – нас же теперь много. А будет еще больше, как я понимаю. Скоро Нелька твоя вернется.

– Верно! Молодцы какие!

Птича принялась завтракать с детским беззаботным аппетитом. Давно она не чувствовала себя так спокойно! За ней не подсматривали, не выискивали ошибки, просчеты. Ей просто радовались, и все тут.

Вот оно, счастье!

Все болтали ни о чем… И Викуся агукала, вмешиваясь в общую беседу. Это всех веселило и настраивало на особый, добрый и радостный лад. Стали вспоминать собственное детство…

– Я дико боялся Мойдодыра, – рассказывал Генка. – Он на картинке такой грозный. Просто оружие массового уничтожения…

– А я Федориного горя боялась… Как от нее все убегало…

– Так и в «Мойдодыре» тоже все убегали…

– Теперь понятно, чему я обязана…

– Вот ты о чем… Что я вчера к тебе заявился? Ну да – позорно бежал от Мойдодыра! А ты – смышленая.

– Только сейчас заметил?

– Агуууу, – веселилась со всеми Викуся.

– Чайку подлить? – заботился дед.

Только Петр сидел, не участвуя в их беззаботной болтовне. Улыбался, прихлебывал чай, но, похоже, мыслями витал где-то далеко.

Птича вдруг отчетливо вспомнила весь их вчерашний разговор. Сердце ее ухнуло.

Сегодня предстоит разговор, который сделает ее сестричку несчастной. И Петр уже сам себе не рад. Расплата за измену? Ну, хорошо, а сестра за что должна платить? Она никогда не изменяла, трудилась на благо семьи… Но говорят же: муж и жена – одна сатана. Если они единое целое, то и за грехи одного платят вместе. Вот ужас-то!

Только сейчас до Птичи дошло, что это значит, когда на венчании говорят: «И станут одна плоть…» Да – единый организм. Вот поранил левую руку, рана нагноилась, заражение попало в кровь – болеет весь человек, обе руки, обе ноги… Надо все вместе лечить. И скорее, скорее…

– Петя, ты деньги положил мне на телефон? – спросила она, вставая из-за стола.

– Да, много денег положил. И вот – карточку еще купил, чтоб с мобильного звонить за границу.

– Тогда пойдем, я готова. Ген, давай, я Викусю возьму, мы на улице позвоним, а я ее покачаю.

– Иди, иди, я сам покачаю, – не согласился Геныч.

– Мы тренируемся, – поддержал внука дед, подкатывая к нему коляску, чтобы уложить Викусю баиньки.

– Какие же вы молодцы, – невольно заулыбалась Птича, – вам надо штук пять нарожать, чтоб тренировки даром не пропали.

– Мы на тебя рассчитываем в этом плане, – уверенно провозгласил Генка.

Птича с Петром направились к выходу, когда мелодично забормотал телефон Петра.

– Минутку, – сказал тот, доставая аппарат и вглядываясь в номер. – Непонятно, кто по мою душу…

Он быстро сбежал по ступенькам крылечка, чтобы разговором не помешать укладывать малютку, и откликнулся:

– Алло? Да, я. Я вас слушаю.

Собеседник Петра, видимо, говорил что-то очень удивительное.