тайн, — снова влез я. Я предполагал, что Настя, после того, как очнется, может впасть в «голубой экран смерти», вспомнив о гибели мамы. Но все трагические новости она как будто откладывала на дальнюю полочку мозга, мол, я подумаю об этом попозже, вместо этого непонять с чего взявшись третировать Клаву.

— Каких? — Настя резко повернулась ко мне и неожиданно осеклась, под моим внимательным взглядом.

— У меня, например, родинка на попе, — хихикнула Аглашка, — На левой.

— Мне амулет сделала Василиса, — покраснела Клава, — Жена отца. Она природная ведьма была…

Настя помолчала, опустив взгляд.

— …а еще, — Клава вздохнула, как будто собиралась нырнуть в ледяную воду, — У меня тоже на попе родинка есть. Вот.

Тоже мне тайна. На левой. Нечего к зеркалу спиной стоять.

— Ну, раз никто больше тайн рассказывать не собирается — расскажу я, — я присел на край полка, — Значит, так…

— Значит, так, — вмешалась тетя Анфия, все это время тихо возившаяся в углу с обедом. Это у нее Клава супчик утащила, — Пока все не поедят — никаких больше тайн. А родинка на попе у меня тоже есть.

Тетя по-девчоночьи хихикнула и показала острый язык.

* * *

После тихого обеда, все гремели ложками, черпая щи из одного горшка и отгоняя Аглашку, которая не столько ела, сколько пыталась выудить кусок мяса пожирнее. Следом мы допили квас, и зажевали его икрянниками, кусочками запеченной икры.

А потом я рассказал. Всё. Мы все здесь в одной лодке.

Про то, что я могу выучить больше пяти слов. Про то, что на меня не действует магия бояр (в этом месте Клава распахнула свои глазищи). Про то, что я, возможно, имею какое-то отношение к истребленному роду Осетровских, правда, до сих пор непонятно — какое. Про то, что вычитал в письмах Телятевского — про потерянный Источник, про продолжающиеся поиски. Про украденный венец. Про то, зачем за мной погнались сразу и Морозовы и Телятевские.

— Ты прости меня, Настя, — с трудом выговорил я, — За то, что из-за меня твоя мама погибла.

— Она не из-за тебя погибла. И даже не из-за меня. Она погибла потому, что Морозовы натравили своих стрельцов на мой дом!

Вот, кстати, меня в нашем мире часто раздражало непонятное желание найти виновных там, где виновный точно известен. Ах, кто же виноват, что девушку вечером в паке изнасиловали и убили?! Наверное, полиция, которая не следила за порядком, родные, которые были к ней недостаточно внимательны, школа, что как-то не так ее воспитала, ее парень, который не пригласил ее на свидание… Бред. Виноват насильник и убийца. Точка. А то за всеми этими «поисками виноватых» про него и забыть могут.

— Викеша, — Настя взяла меня за руку. Из угла, в котором сидела Аглашка, злобно зашипели, — Пообещай мне, что поможешь мне отомстить.

— И мне! — подпрыгнула скоморошка, — И мне отомстить! У меня ватагу убили!

— Мне не надо… — тих произнесла Клава, — Мне некому мстить. Но я с вами. Я немного знаю и мало умею — но я все же боярская дочка. Нас учили.

— Я тоже с вами, маленькие мстители, — вздохнула тетя Анфия, — А то вы ж обязательно забудете покушать вовремя. По Викеше знаю, все время из дома с куском хлеба во рту убегал.

Я продолжил рассказ. Собственно, там уже немного и осталось. Про то, что я знаю, где венец.

— Изумрудный Венец? — охнула Клава, прижимая ладони к щекам, — Как в сказке? А какой он?

— Ну, такой… Изумрудный…

— Да нет, какой из трех?

Вот это номер.

— А их что — три?!

— А ты что, сказку про три колдовских венца не знаешь?! — не меньше моего удивилась Клава.

Оказалось, что эту сказку не знает никто из присутствующих, кроме собственно Клавы. Которая ее услышала в детстве от няни.

Если вкратце — было когда-то царство Биармия. И у его правителя было три венца. Изумрудных, потому что украшены изумрудами. Колдовских, потому что слушались они только колдуна. Ну или ведьму, не суть. К заигрыванию с силами из-за Грани в Биармии относились гораздо спокойнее, чем на Руси.

Так вот — венца было три.

Первый, как правильно рассказала в свое время тетя, позволял искать клады. Надеваешь его на голову — и земля становится прозрачной, а все клады, наоборот, как будто огнем горят.

Второй показывал природные богатства. По тому же принципу — земля прозрачная, а ты видишь, где руда железная, где медная, а где, скажем, камни самоцветные.

И третий венец… Он находил Источники.

В моей голове как будто паззлы защелкали, становясь на свое место и показывая цельную картинку.

Бояре ищут Источник Осетровских. Бог его знает, то ли он более мощный, то ли их Источники со временем выдыхаются, то ли просто так, чтоб было. Кто-то из них подсуетился и сумел раздобыть Третий Венец. Об этом узнали остальные, и началась свистопляска с взаимными кражами, вырыванием трофея из рук и убийствами. Потом все замкнулось на мне и теперь меня ищут все. Плюс — для того, чтобы от венца была польза, нужен колдун. Или ведьма. Но с тем, кто связался с тварями из-за Грани, у здешних просто аллергия. Возможно, тщательно привитая Чародейным Приказом. Поэтому бояре — как минимум, Телятевский — решили воспользоваться багоюзом, в лице природной ведьмы. С одной стороны — ведьма, а с другой — договора с загранными тварями не заключала. Вроде и можно. Но один сынок-извращенец — лучше б Телятевский так сыновей гонял, как дочек строит! — поломал всю стратегию. Да еще и венец из рук уплыл.

Какой из этого следует вывод? Нужно отправляться в Мангазею. Теперь не просто следы моего происхождения искать, но и, чем черт не шутит — Источник найти.

Говорите, у меня природной ведьмы нет?

Пока я размышлял, Клава, воодушевившись моим примером, рассказал о себе, о своей жизни и о том, почему решила сбежать. Правда, тот момент, когда она заочно влюбилась в смелого и отважного подьячего, могла бы и опустить. Вон, Настя, то краснеет от этих откровений, то белеет, аж веснушки выступают.

— Ну, кто следующий рассказать про свои тайны? — спросил я, глядя на Настю. Та смущенно отвела взгляд, потом с вызовом глянула на меня — и снова опустила глаза.

— Настя, — медленно произнес я, — Расскажи, сколько Слов ты знаешь?

Быстрый взгляд, расшившиеся глаза:

— Ты догадался?!

— Недавно, — не стал притворяться слишком уж проницательным я, — Сначала мне показалось, что Слов ты знаешь вроде как побольше пяти. Потом я узнал, что ты живешь вдвоем с мамой. Она вроде