Нельзя...

Наконец он понял, насколько гнусной оказалась на самом деле эта затея. А раньше она виделась ему удивительно виртуозной, граничащей с ювелирным мастерством, и не вызывала ничего, кроме восхищения.

Когда в ресторане разыгралась запланированная ссора и Радзянского стандартно попросили выйти на свежий воздух, Скачков засомневался в репутации Араба, о которой его предупредили. Он видел посеревшее лицо Радзянского, его мелко подрагивающие пальцы на белоснежной скатерти. Было похоже, что Араб напуган; и кто знает, может, он потерял былое хладнокровие. «Как бы его не изуродовали, — подумал Скачков, — отобьют то, чего трогать совсем уж нельзя. Особенно сегодня».

Он кивнул Валееву, и они встали, чтобы вовремя вмешаться и погасить ссору.

Но далеко от своего столика отойти не успели. Араб сделал все настолько быстро, что Олег от удивления присвистнул. Похоже, он зря мечтал набить морду Радзянскому.

Олег проводил взглядом девушку, стараясь не смотреть на Араба, которого она бережно обнимала. «В добрый путь», — невесело усмехнулся Скачков, еще более отчетливо понимая, что скоро в номере девушки произойдет что-то омерзительное.

Он переглянулся с Валеевым. Дмитрий шлепнул открытой ладонью по кулаку и улыбнулся:

— Пошла вода в хату.

* * *

Вот и сейчас Дима улыбается...

Скачкову захотелось со всей силы заехать напарнику в челюсть, подняться к Полякову и под дулом пистолета заставить изнасиловать собственную дочь.

Внезапно накатившие мысли ушли вместе с появлением Полякова. Олег не боялся этого человека, наделенного практически неограниченной властью в городе, но вполне оправданно опасался последствий, окажись он даже не строптивым, а просто неугодным начальнику. Скачков понимал, что знает о делах шефа достаточно, чтобы тот же Валеев однажды выстрелил ему в затылок и перевалил за борт катера, привязав к ногам камень. И выхода не видно, либо продолжать идти с шефом в ногу, либо однажды сбиться.

— Ты опять курил в машине? — услышал он ненавистный голос Полякова.

— С чего ты взял? — лениво отозвался Олег, не оборачиваясь на шефа, влезающего на заднее сиденье.

— Ты дождешься, Олег, я тебя вышвырну с работы. Сдохнешь под какой-нибудь пальмой, как голодная обезьяна. Поехали, — распорядился он.

Валеев тронул «Мерседес» с места.

— Куда едем, Вадим?

— Так... — Поляков задумался. Видимо, вопрос Валеева послужил поводом изменить намеченные ранее планы. — Поехали к Хачирову, — наконец определился он.

Олег едва слышно выругался.

— Чего ты сказал? — Полякову показалось, что он расслышал слово «сволочь».

— Я еще ничего не сказал, только собирался. Сегодня вечером я тебе не нужен?

— Ты договоришься, Олег, — пригрозил Поляков, удивляясь, что еще терпит обнаглевшего оперативника, — не то что вечером, а вообще больше никогда не пригодишься.

— Ладно, молчу. — Скачков демонстративно потянулся, разводя руки и напрягая мышцы, и зевнул. Он прекрасно понимал, что эти мелочи досаждают начальнику. Незачем оборачиваться, чтобы увидеть порозовевший консервативный пробор на голове шефа, больше похожий на рубец от удара хлыстом. Олег четко представил себе перекошенную злобой физиономию Полякова. Но остановиться уже не мог. Он откинул спинку сиденья, и его голова оказалась чуть ли не в руках начальника. Олег поднял глаза и подмигнул.

— Покемарю, пока едем.

— А ну останови машину! — взорвался Поляков. И к Скачкову: — Все, приехали, вылезай на хрен, свободен!

— Так еще не вечер, Вадим?

— Вылезай, гад!

— Вот! Так бы сразу и сказал.

Олег провожал глазами роскошную иномарку, пока она не скрылась за поворотом, потом, закурив, пошел следом.

«Будь что будет, — равнодушно подумал он, однако ощущая легкость, от которой вдруг слегка закружилась голова. — Днем позже, днем раньше — никакой разницы».

Он остановил проезжавшую мимо легковушку и доехал до управы.

Войдя в кабинет Грязновой, первым делом распахнул шторы на окнах. Людмила откинулась на спинку стула и с интересом ждала продолжения. Погасив лампу, Олег присел на краешек стола.

— Хватит чахнуть, Людок, пошли-ка лучше на море, искупаемся. — Отвечая на молчаливый вопрос бывшей супруги, он многозначительно поднял палец: — Уволился я к чертовой матери.

— Не жалеешь? — по инерции спросила Людмила.

— Жалею только об одном — что не воспользовался твоим советом и не помочился напоследок на Полякова.

Борис боялся этого пожилого человека, который, ссутулясь, расположился в кресле и не спускал с гостя глаз. Левин не ежился под его проницательным взглядом, но чувствовал себя всегда неуютно, когда буквально заставлял себя смотреть в его водянистые глаза. Так было не всегда, страх пришел вместе с предложением старика поработать на него. Это случилось в то время, когда он начал успешно смешиваться со сливками общества.

Старика звали Шерстнев Василий Ефимович. С виду это был добрейший и милейший человек.

Сейчас Борис Левин, несмотря на жару, одетый в строгий темный костюм, нехотя потягивал предложенный кофе с капелькой коньяка и отвечал на вопросы хозяина.

— Радзянский принял предложение? — Шерстнев так же был одет тепло, на его худых плечах, как на вешалке, висела яркая фланелевая рубашка, на ногах тапочки без задников.

— Да, Василий Ефимович, — ответил гость. — В самую последнюю минуту. И то согласился только на работу в Каире.

— Ну это понятно, — усмехнулся хозяин, показывая в полуулыбке неестественную белизну вставных зубов. Когда Левин встречал эту улыбку, ему хотелось спросить босса, почему тот выбрал голливудский цвет зубов, а не наш, более желтоватый, ведь существует целый набор оттенков протезов — от белоснежного до кофейного. — Это понятно, — еще раз повторил Шерстнев.

Левин кивнул. Нутром он понимал, что против Радзянского ведется нечестная игра, сам участвовал в ней, но иначе не мог: человек, сидящий перед ним, действительно внушал ему страх, и Борис беспрекословно выполнял все его указания.

— Как там наш друг Руслан?

«Наш друг?!» Борис подавил в себе желание повторить гримасу хозяина. Этого Руслана Хачирова он знает так же хорошо, как свою бывшую тещу, которую видел только два раза. Еще во время знакомства с осетином, когда, собственно, и были начаты обсуждения некоторых деталей предстоящей работы, Борису хотелось отозвать Василия Ефимовича в сторонку и сказать, что можно поступить проще: ну на кой черт нужна эта дурацкая комбинация с третьим лицом, которое и должно сделать предложение Радзянскому! Зачем?! Не проще ли ему, Борису Левину, как обычно, встретиться с партнером и передать ему то-то и то-то. Он намекнул было об этом, но хозяин ожег его взглядом и отрезал: