«Спектр возможных значений этого слова очень широк. Кроме того, несколько выше текст говорит о «ки-сир Нинурты», и правильный перевод должен охватывать все такие случаи, т. е. служить одной из характеристик… бога войны Нинурты, бога небес Ану, Энкиду и чего-то упавшего с неба. Вряд ли можно допустить, что автор текста использовал в этих отрывках один и тот же термин в разных значениях.

В предыдущем издании [моего перевода] я предполагал для слова кисру значение «вассал», но теперь я так не думаю. Подлинный смысл этого термина подсказывается его употреблением в медицинских текстах в значениях «сгущение», «сущность» (ср.: Е. Ebeling, JCS, IV, 1950, р. 219). Говорить о «сущности» — пусть даже с некоторыми нюансами — можно и по отношению к божествам, и по отношению к падающим с неба камням. Конечно, у автора Эпоса могли быть свои ассоциации, связанные с этим словом, но его общий смысл представляется теперь достаточно ясным».

И Крамер переводит «силу небесную» как «сущность Ану»: «Подобно сущности Ану, пала она на меня». Но что именно «пало», остается все же неясным: в следующей сноске Крамер задается вопросом: «Одна из звезд?»

Последние строки этого отрывка он также переводит несколько иначе:

Выражение «был притянут к ней» может оказаться весьма существенным. Крамер продолжает:

Обратимся теперь к старовавилонской версии этого текста в переводе Крамера:[195]

… Мать моя, этой ночью Был я радостен, пребывая Среди благородных мужей. Звезды высыпали на небо. Сущность Ану пала на меня.

Я пытался поднять ее; она была слишком тяжела для меня! Я пытался толкнуть ее, но толкнуть ее я не мог!..

Весь этот подробный анализ необходим, чтобы лучше понять смысл сказанного в приведенных выше текстах. Очевидно, что речь идет о чрезвычайно тяжелой звезде, в которой воплощена «сущность Ану». Она находится в окружении (пятидесяти) героев и «притягивает» Гильгамеша к себе.

Мы видим, таким образом, что у шумеров существовало представление о тяжелой звезде (значительно позже получившей наименование Аль-Вазн) и о том, что к ней имеет какое-то отношение число 50. А это нам уже знакомо, не правда ли?

В табличке VI поэмы «Энума элиш»[196] говорится об Ануннаках и их брате — звезде Лука, — находящемся среди них. По другой версии, звезда Лука — не сын, а дочь Ану. (Вспомним «сущность Ану»!) Похоже, что речь идет о Сириусе. Египетская богиня Сати (или Сатис), как мы знаем, плывет в небесной барке вместе с Сотис (Сириусом) и Анукис. В другом районе земного шара — Китае — лук постоянно ассоциируется с Сириусом (см. многочисленные примеры в книге «Мельница Гамлета»[197]). Наконец, как отмечает Ней-гебауэр, «богиня Сатис, подобно Анукис, понималась не как отдельное созвездие, но именно как спутница Сотис». В шумерском же тексте бог Ану называет эту звезду, среди прочего, также и Звездой Лука:

В сноске переводчик подчеркивает, что слово «его» в последней строчке определенно относится к луку. (В египетском языке слово Септ, будучи наименованием Сириуса, также обозначает «некое дерево»; хотя можно ли его назвать «длинным деревом» — остается только гадать.) Но продолжим чтение «Энума элиш»:

Выражение «Собрание богов» постоянно употребляется по отношению к пятидесяти Ануннакам. Итак, волею бога неба Ану его дочь — Звезда Лука — сидит на «высоком троне» среди пятидесяти богов-Ануннаков. В Египте Исиду-Сотис также рисовали сидящей в небесах на белом царском троне. И она тоже была дочерью бога неба. Вспомним, кроме того, что иероглиф с изображением трона обозначал Act (Исиду), а с изображением трона и глаза — ее мужа Асара (Осириса).

Перед тем как пойти дальше, остановимся ненадолго на «семи богах судьбы». Кто они такие? Нередко их называют Ануннаками подземного мира. Это обстоятельство, как мы увидим ниже, также имеет отношение к тайне Сириуса. Но употребление общего термина «Ануннаки» и в этом случае лишь подчеркивает его, так сказать, безликость. Ни у одного из этих семи Ануннаков нет собственного имени. Они — всего лишь семь подземных богов судьбы, и ничего сверх этого. Что касается небесных Ануннаков, их называли также Игиги. Шумерологи так и не смогли объяснить всего сплетения странностей вокруг этих безликих божеств. Необходима какая-то обобщающая концепция — пусть даже предварительная, но сводящая воедино то, что мы о них знаем.

Что может связывать между собой пятьдесят небесных Ануннаков и Сириус, с одной стороны, и семь подземных Ануннаков — с другой? Как известно, и в Шумере, и в Египте каждому из важнейших богов соответствовал свой десятидневный период, или «неделя». Умножив десять (дней) на семь (богов), получаем семьдесят. Имел ли этот промежуток времени некий особый смысл в Шумере или Египте? Да, имел! В Египте подземный мир назывался Дуатом (или Туатом), и богиня Сотис, как мы знаем, пребывала в нем именно в течение семидесяти дней.

Как отмечают Паркер и Нейгебауэр, «совершенно ясно, что Сириус (Сотис) рассматривался египтянами как главный декан».[198] По сути дела, эта звезда лежала в основе всей системы религиозно-астрономических представлений древних египтян, и в частности, их календаря (известного по этой причине как сотический календарь). Гелиакический восход Сириуса отмечал начало Нового года и приблизительно совпадал с очередным разливом Нила. (Плутарх сообщает, что и сам Нил иногда называли Сириусом.) Он служил поводом для одного из главных египетских праздников, представлявшим собой нечто среднее между нашими Новым годом и Пасхой. В этот день Сотис впервые появлялась на небе после семидесятидневного отсутствия, во время которого она, как считалось, пребывала в Дуате. Здесь не обходилось и без собакоголового бога Анубиса: именно он бальзамировал тело Сотис в подземном мире. Но, как известно, главная цель бальзамирования — подготовить тело к последующему воскрешению, и именно это происходило с мумией Сотис. Богиня возрождалась к новому существованию, появляясь на небосводе на фоне солнечной зари. По словам Паркера и Нейгебауэра, «на протяжении всего периода очищения она (звезда Сотис) считалась мертвой, и лишь ее первый выход из Дуата возвращал Сотис в мир живых».[199]