«Ни хрена себе, он без крыши, открытый сверху», – подметил удивленный Аркан, однако времени, чтобы оценить вражескую новинку, судьба не выделила. Ротный приказал покинуть укрытия и атаковать, но по «катюшам» из орудий не бить.

Смысл приказа Реутов уяснил, когда танк вырвался из промежутка между строениями, так что взгляду открылось все поле боя. На двухполосном шоссе горело множество машин. Аркадий добавил свой штрих в батальное полотно, всадив осколочно-фугасный снаряд в очередную «арабеску». Другая самоделка такого же типа взорвалась спустя секунду. Дальше, за неплотной пеленой дыма тоже что-то взрывалось – вероятно, там работали танкисты подполковника Бобровко. И посреди рукотворного адского хаоса стояли невредимыми три установки залпового огня – старые добрые БМ-21 «Град» на базе шасси грузовых автомобилей «Урал-375».

Разумеется, было бы варварством уничтожать такое сокровище – могучее средство поражение следовало захватить в целости и, по возможности, в сохранности.

– Серега, давай к «Градам» на первой передаче!

Мехвод понял, что от него требуется, лишь после нескольких повторов, и за это время Реутов успел выпустить несколько снарядов по выехавшей с дороги на обочину «сербиянке». Впрочем, по кустарно-бронированному грузовику стреляли и другие танки, так что не разберешь, чей выстрел добил неуклюжую машинку. Потом они медленно проползли вдоль вражеской колонны, и старший лейтенант обработал кабины «Уралов» очередями курсового пулемета.

Собственно говоря, на этом бой закончился. Механизированная часть, спешившая на подмогу вторгшимся в земли Волыни наемникам, перестала существовать. Подоспевшие мотострелки увели трофейные БМ-21 на украинский берег Буга, а саперы принялись освобождать шоссе от разбитой техники.

На заключительном отрезке марш-броска препятствий не попалось. Сам городок Теремец-Кольоня с костелом, замком и красивым мостом теснился в речной излучине, но форсировать водную преграду не было необходимости. Цель рейда – старая польская авиабаза – располагалась на южном берегу.

Здесь наблюдалось кое-какое оживление, вдоль аэродромной ограды бродили пешие патрули. Скосив часовых пулеметом, Аркадий протаранил корпусом два ряда колючей проволоки и ворвался на территорию. Полусотней метров левее порвала проволоку машина ротного.

По бетонным дорожкам, площадкам и полосам авиабазы заметались застигнутые врасплох наемники, некоторые даже пытались стрелять по танкам из короткоствольных автоматов. Не балуя персонал вниманием, рота Глебова устремилась к северо-восточному краю базы – именно там находились ангары, превращенные в хранилища снаряжения.

По дороге Реутов насчитал десятка полтора самолетов – и советских образцов, и натовских. Все эти МиГ-29, Су-22 и F-16 выглядели капитально раскуроченными – без шасси, с отломанными плоскостями, разбитыми фонарями, погнутыми килями. Аборигены явно поснимали оружие с мертвых без электроники машин и, судя по рваным дырам в обшивке, добрались до приборов, содержащих драгметаллы.

Охрана склада – до полусотни автоматчиков при нескольких «арабесках» – попыталась остановить атакующих, развернувшись линией на бетонной площадке. Танкисты не пожалели осколочно-фугасных снарядов, да и подоспевшие мотострелки помогли. Зомбированные защитники авиабазы сопротивлялись фанатично, не жалея собственных жизней, но воевали бестолково и бездарно. Наемники пришельцев просто поперли в контратаку, даже не пригибаясь и подставляя себя и свои машины под выстрелы.

Укрыв «бэтэшку» корпусом опрокинутого на бок вертолета Ми-24, Реутов спокойно, как в тире, расстрелял «арабеску», скосил пулеметом не меньше отделения пехоты, а противник продолжал атаковать ускоренным шагом.

«Повторим по просьбе телезрителей», – жизнерадостно подумал Аркадий. Он почему-то вспомнил читанные чуть ли не в школе «Записки охотника», где Тургенев писал: дескать, весело было смотреть, как кувыркаются утки, схлопотавшие порцию дроби. Аналогия получилась один в один, и старлей от души веселился, посылая снаряды и очереди по движущимся мишеням.

Конечно, враги отвечали огнем. Сила внушения вела их в безумный бросок навстречу смерти. Крупнокалиберный пулемет выстукивал отрывистую мелодию, коверкая поврежденную вертушку. Реактивные гранаты безоткатных пушек пролетали в опасной близости от танков Суровегина и Водоходова, другая скользнула по скосу брони бэтээра, пули автоматических винтовок срезали кого-то из пехотинцев. Однако после короткого боя все вражеские машины и солдаты остались неподвижными на плитах бетона.

Выехав из-за временных укрытий, пошли дальше строем пеленга: «бэтэшка» Глебова в центре и на полсотни метров впереди. Танковый клин катился прямо на шеренгу из двух дюжин приземистых бетонных коробок. До ангаров оставалось не больше стометровки, по левую руку – в километре с малым гаком – возвышались трехэтажный штабной корпус и двухэтажные казармы, окруженные елочками и кустиками. Сзади подтягивались бэтээры мотострелков и СМЕРХа.

Командирский БТ-5 уже приблизился к завалу из еще горевших «арабесок» и завалившегося на подломленное крыло Fighting Falcon. Пришлось притормозить и начать объезд. В этот миг Зорин тревожно выкрикнул:

– Танки слева!

– Серега, поверни чуть левее!

Приказ о повороте Реутов отдал машинально, еще не увидев противника. Дернувшись, танк поменял направление движения, и в поле зрения триплекса показалась вражеская бронетехника. Огибая с обеих сторон здание штаба, на бетонное поле выползали польские «виккерсы» и вермахтовские «тройки» вперемешку с «арабесками» – всего не меньше восьми машин.

Разумнее всего противнику было бы оставаться за зелеными насаждениями, которые послужили бы неплохим укрытием. Однако загипнотизированные инопланетными телепатами братья-европейцы поперли напролом, калеча деревья. Выбравшись на рулежные дорожки, они выстроились аккуратной линией и рванули на передовой отряд защитников человечества.

Проще говоря, на роту в составе трех БТ-5.

Мембраны ударили по барабанным перепонкам глебовским ревом:

– Огонь с места!

Приказ немного запоздал, поскольку Реутов и не помышлял устремиться во встречный бой. Нет ничего глупее встречного боя, когда противники прут стенка на стенку, не пытаясь укрыться от неприятельских средств поражения. В качестве укрытия старший лейтенант сразу облюбовал завал битой техники. Мехвод сержант Варгушин тоже усвоил уроки первых военных дней, да и прежде кое-чему научился, еще до войны. Понадобился минимум командирских указаний, чтобы БТ № 225 уютно пристроился позади задранной трапеции самолетного крыла.

Теперь он как следует разглядел противника: четыре «виккерса» 7PT, две немецкие «тройки» и три «арабески». Вдолбленная с докурсантских времен армейская мудрость: «Врага не считают, а бьют», пришлась к месту. Поскольку в стволе танковой пушки был осколочный снаряд, Аркадий выпустил его в «арабеску» и гаркнул:

– Давай бронебойный!

Противник развил бешеный темп огня, но боеприпасы расходовал будто бесприцельно. Выбежав вперед бронетехники, ринулись в атаку вражеские пехотинцы, непрерывно палившие из короткоствольных автоматов. Зрелище получилось забавнее пресловуто легендарной кавалерийской атаки поляков на немецкие танки.