Важная подробность: в поселениях евреев-христиан, противников реформы Шаула ха-Тарси и более древних, нет кладбищ в центре поселений. А у всех «туземных» христиан Европы они есть: то есть, именно учение апостола Павла заставляло людей не хоронить родных вне поселений (как это принято у всех обществ Человечества), а относить их в центр поселения — с уверенностью, что они сегодня или завтра все воскреснут,

Тут меня, кстати, удивляет следующее обстоятельство. Возможно, я что-то не увидел в текстах Библии, но нет в Библии конкретных указаний к тому, чтобы христиане непременно хоронили своих усопших в центре городов и сел, где их потому и легче будет воскресить вернувшемуся Иисусу, но одновременно во всех — подчеркиваю — во всех христианских (но не христианско-еврейских) поселениях всегда до XVII века усопших хоронили в центре поселения. Для археологов это — первый и главный признак того, что эти поселения являются христианскими.

Не исключаю, а видимо, это так и есть, сегодня перед нами совсем иные тексты Библии, чем те, что были перед христианами на заре Веры.

САНИТАРИЯ ПРОТИВ ХРИСТИАНСТВА

Археология показывает: вот город до христианства в IV веке, вот он после принятия христианства в том же веке. В чем разница? В одном главном: посреди города построен собор, а вокруг него — городское кладбище. Раньше кладбища подальше от города относили, а теперь хоронят всех в центре города.

Археологи говорят: те в городе, кто еще не стал христианами, с ужасом смотрят, как христиане волокут в центр города синие и зеленые трупы, распугивая людей. Там они их закапывают. Дикость. Но в этом и весь смысл христианства.

Эту антисанитарную практику запретили повсеместно в Европе только в эпоху Просвещения, когда сожительство кладбища и города стало опасным и невыносимым.

Филипп Арьес в знаменитой книге «Человек перед лицом смерти» (Philippe Aries «L'homme de-vant la mort») дает грандиозную картину изживания этой христианской традиции, не существовавшей никогда ни в одной другой религии мира. Уже к XIV веку во всех крупных городах Франции количество похороненных в центре города в десятки, а то и сотни раз превышало все живое население города. Власти постоянно мучались этой проблемой, изобретая меры по утилизации мертвых. Создавались братские могилы, где на десяти квадратных метрах помещали до 1500 трупов — штабелями.

Жители окрестных кварталов забрасывали городские власти жалобами. Все в доме пропиталось трупным запахом — мебель, одежда, даже еда. Окон не открыть — веет трупятиной. Детей из дому не выпустить — зараза вокруг. Этот трупный запах сопровождал жителей даже вне города, куда бы они выезжали, — настолько они им пропитались. Комиссии показали, что эти районы, соседние с центром города, где находились кладбища, предрасположены к различным болезням, и тут редко кто доживал до старости. Что еще хуже — тут постоянно возникали страшные эпидемии, охватывавшие уже всю страну.

,,Путешественники, приезжавшие в Европу из арабских стран, с ужасом видели все это и удивлялись тому, насколько дика вера христиан, заставляющая их жить вместе с мертвецами. Со стороны все это для человека нового, думаю, действительно выглядело ужасно.

Как пишет Арьес, в XVIII, веке общественное сознание в этом отношении сдвинулось с мертвой точки. В 1737 году парижский парламент предложил врачам обследовать городские кладбища — это первый в христианстве официальный демарш в этой области. Со стороны Церкви с идеей запрета христианского погребения у храмов выступил в 1745 году аббат Ш. Поре («Письма о погребении в церквах»). Вот его идеал: чистые, хорошо проветриваемые церкви, где чувствуется только запах ладана, а не чего-либо иного и где «не рискуешь сломать шею из-за неровности пола», постоянно перекладываемого могильщиками. Автор призывает вынести кладбища за городскую черту, дабы обеспечить в городах здоровый воздух и чистоту.

Аббат Поре был далеко не первым, кто предложил церковным властям устраивать новые кладбища за городом (следуя традиции мусульман и иудеев). Но он впервые указал, что воскрешения мертвых, обещанного Иисусом, не следует ждать буквально, среди штабелей гробов с мертвецами, собранных в центре города. Как ждет с минуты на минуту своего отъезда путешественник в окружении чемоданов.

В 1760-е годы против нового кладбища в Париже решительно высказался принц Конде — и был поддержан генеральным прокурором («Стены домов пропитываются зловонием и вредоносными соками, что служит, быть может, неведомой причиной болезней и смертей жильцов»). Это мнение было поддержано парламентом в 1763 году, когда власти были буквально завалены бесчисленными петициями со стороны населения и врачей. Революционное постановление парламента предписывало закрыть все существующие в Париже кладбища и создать за пределами города восемь больших некрополей, где каждый приход имел бы одну общую могилу для всех его обитателей.

В средние века кладбища располагались в центре городов и сел, вокруг храма, это соседство наполняло сознание людей темой смерти

20 апреля 1773 года в Солье, в нефе церкви св. Сатурнина, копали яму для женщины, умершей от гнилой горячки. При этом обнажился гроб с телом, погребенным еще 3 марта, и, когда женщину опускали в могилу, гроб раскрылся, и от старого трупа пошло такое зловоние, что никто не мог больше оставаться в церкви. Вскоре из 120 детей обоего пола, которых готовили к первому причастию, 114 опасно заболели, а также кюре, викарий, могильщики и еще более 70 человек. Из них 18 скончались, в том числе кюре и викарий. Этот и другие подобные случаи еще больше настраивали общественное мнение к идее переноса кладбищ за пределы города.

Знаменитый французский врач Феликс Вик д'Азир в «Опытах о местах и опасностях погребений» (1778) утверждает, что во времена эпидемий первыми бывают поражены дома, находящиеся по соседству с кладбищами. Как он пишет, труп больного полностью хранит в себе болезнь и ее заразительную силу. Воздух кладбищ портит все вокруг: не только здоровье людей, живущих поблизости, но даже продукты и вещи в их чуланах. Так, в домах, расположенных вокруг кладбища Сент-Инносан, замечает врач, сталь, столовое серебро, золотые галуны — все быстро теряет блеск и тускнеет.

Врачи не единственные, кто бьют тревогу. Протоколы полицейских комиссаров того времени изобилуют жалобами местного населения. В петиции парламенту жильцы квартала, примыкающего к кладбищу Сен-Мерри, жалуются на то, что «все нужное для жизни» портится у них дома в течение нескольких дней. Эти жалобы продолжались до того момента, когда власти города стали переносить за черту города старые кладбища, перевозить десятки тысяч покойников, очищать землю от трупного заражения. Уже давно этих огромных кладбищ в центре Парижа нет, а парижане даже вряд ли знают, что некогда на местах их домов располагались братские общественные могилы с десятками тысяч покойников.

Как оказалось, проблема городских кладбищ была давно назревшей. Именно поэтому опыт Парижа быстро распространился везде в Европе. Уже через несколько лет в России был издан указ, запрещающий хоронить в пределах города и требующий располагать новые кладбища только вне границ города.