Но пока разговор шел вполне мирный. Только вот к чаю Тимофей Захарович не притрагивался, а тетя, наоборот, пила чашку за чашкой и долго стучала ложечкой, когда сахар уже давно растворился.

– А вы это серьезно? Про то, что не даете ходить мертвецам? – напряженным голосом спросила она. Похоже, наша десантная тетушка решала про себя, не свихнулся ли профессор от переживаний.

– Не всем, – коротко ответил ведьмак и выложил на стол могильные фотографии. – Заметили, как лежат? Как будто в шеренгу построены. И у каждого под головой седло. Когда их лет восемьсот назад хоронили, то по обычаю повесили на деревья набитые сеном шкуры лошадей. Чтобы им по первой команде вскочить в седло и – на Вечное Синее Небо Тэнгри.

– Мне Тон-Тон рассказывал. Он археолог, начальник экспедиции, – объяснила тетя Света. – А вчера нашли их командира, я ездила смотреть.

– Я почувствовал, что нашли, – вздохнул ведьмак.

– А дальше? – поторопила тетя Света. – Я еще не услышала четко и ясно причину, по которой их надо зарыть в землю. Вы считаете, что среди них Чингисхан? Как по легенде: «Не тревожь прах воина, это принесет беды твоему народу»?

Ведьмак покачал головой:

– Нет. Я раньше так думал, только не сходится. Чингисхан по всем параметрам – Тэнгрин, небожитель. Фигура, конечно, кровавая, как и любой владыка тех времен, но для монголов положительная. А вот солдатиков… – короткий ноготь ведьмака указал на снимок со скелетами. Они лежали в ряд, и правда как солдатики в коробке, – солдатиков крепко обидели. Это доверенная тысяча Чингисхана. Та самая, которую убили, чтобы никто не выдал тайну его могилы. Обратите внимание, у всех голова отдельно от туловища. Им не дали умереть в бою, а рубили головы, как преступникам. И это – за верную службу. В полном смысле смертельное оскорбление!

– Интереснейшая гипотеза! Надо Тон-Тону рассказать, – искренне восхитилась тетя Света. – А он-то ломал голову, почему они казнены, как преступники, а похоронены, как воины.

– Наверное, кто-то из сыновей Чингисхана перестарался, – сказал дядя Тимоша. – Если бы дал им погибнуть в бою, то ничего бы такого не было.

– Да что же такого? – спросила тетя Света. – Опять ходите вокруг да около!

– Вы были неплохой студенткой, Светлана Владимировна, – заметил ведьмак, – я думал, вы уже поняли. После такой обиды эти воины не на Синее Небо поскакали, а под землю к Эрлик-хану. Они теперь заяны, демоны ада. Сегодня будет полнолуние, командир их свободен – сильная была личность, я думаю, какой-нибудь хан из обедневших. Заяны вернутся в свои телесные оболочки, вернее, в то, что от них осталось, и пойдут на город!

В наступившей тишине стало слышно, как Зойка по-мышиному часто хрупает печеньем. У тети Светы затвердели скулы:

– До свидания, Тимофей Захарович! Приятно было побеседовать.

Опустив голову, ведьмак поболтал в чае ложечкой и разжал пальцы. Ложечка продолжала крутиться, как будто ею водила невидимая рука.

– Слабенько, профессор! – фыркнула тетя Света. – По легендам, шаманы девятой степени посвящения взлетали выше деревьев да еще вместе с конями. А у вас уровень провинциального фокусника.

– Не летали они, – буркнул ведьмак. – Гипнотизерами были мощными, на уровне Вольфа Мессинга и Кашпировского, а может, и посильнее. И это, конечно, тоже гипноз…

Ложечка взлетела над столом, завязалась в узел и лопнула, как мыльный пузырь. Тогда стало видно, что она по-прежнему торчит в чашке.

– Ну а эта вещь вам знакома? – Ведьмак показал свой нож с вороненым лезвием и берестяной рукояткой.

– Нож колдуна! – восхитилась тетя Света, как будто видела его впервые. – Тимофей Захарович, миленький, для музея…

Ведьмак достал из кармана сложенную вчетверо бумагу, расправил и подвинул по столу к тете Свете. «Нож колдуна, – прочитал я вверх ногами, – применялся для срезания трав…»

– Он уже был у вас в музее. Это пояснение вы составили и отпечатали месяц назад.

Тетя дочитала бумагу до конца, как будто это было важно, и, глядя в глаза ведьмаку, разорвала ее пополам.

– Что ж, вы доказали, что владеете техникой гипноза и, пожалуй, сможете убедить десяток-другой свидетелей в том, что они видели ходячие кости. Но это же… я слов не подберу! Омерзительно! Подло! Такими методиками психиатры лечат сумасшедших. А вы чего добиваетесь? Хотите здоровых людей свести с ума? Или экспериментируете из любви к чистой науке, не думая о том, что ломаете человеческие жизни?! – Вскочив, тетя Света указала на дверь. – Уходите! Я гордилась тем, что была ученицей профессора Епанчина, а теперь мне стыдно за вас!

Ведьмак одним движением пальца усадил тетю на место и склеил ей губы:

– За случай с ножом извините. Я тогда не имел возможности объяснить, что он мой и очень мне нужен. Сегодня я пришел к вам как раз потому, что не хотел шарить у вас в мозгах, вытряхивая нежелательные воспоминания. Поверьте, мне этот шаг дался нелегко. Уже десять лет я дядя Тимоша. Снова превращаться в профессора Епанчина, хотя бы для вас одной, было весьма мучительно. Я рассчитывал на понимание. А скелет могу и так забрать.

Тетя Света беззвучно плакала. Дрожали губы, скованные ведьмаковским заклинанием.

– Вы как ребенок: играете с гранатой да еще и обижаетесь, что отняли! – безжалостно сказал ведьмак. – Прощайте. Алешку я заберу до завтра, он мне будет нужен.

Тетя Света замотала головой и стала хватать меня, но через стол не дотягивалась, а встать не могла. На пол посыпались Жекины лодочки. Брат как ни в чем не бывало сунул в рот конфету и стал из фантика складывать еще одну лодочку. У Зойки кончилось печенье, она просто сидела, глядя перед собой. До тети наконец дошло, что с детьми что-то не так, и она заплакала совсем уж как маленькая, навзрыд, по-девчачьи замахиваясь на ведьмака прямой рукой.

– А хотел как лучше, – виновато сказал он, опуская ладони тете Свете на голову.

И за столом опять воцарился мир. Зойка рассказывала, как Фома Неверный пнул огуречик, Жека быстренько разбил чашку и стал выметать осколки. Тетя со счастливым и немного влюбленным видом держала за руку своего воскресшего профессора и спрашивала:

– Так чем же вам, Тимофей Захарович, не понравился наш скелет?

– Чисто гигиенически, Светлана Владимировна, – отвечал ведьмак. – Надо вызвать санэпидемстанцию и все продезинфицировать.

Никто не вспомнил, что люк на директорский чердак открыт. Никто не подумал, что Фома Неверный, не дождавшись тети, пойдет ее искать.

Позже я узнал, что дядя Тимоша почувствовал чужого человека и навел на него морок, видимо, не желая отвлекаться от важного разговора. Но того, что в кармане у журналиста будет работать диктофон, не мог предвидеть даже ведьмак.

У чудо-дерева, из-под которого Жека хотел утащить брошенные для духов монетки, ведьмак остановился. Расстелил салфетку на мотоциклетной коляске, лущил яйца, резал хлеб и огурцы, не забывая кинуть по крошке эжинам. Я оставил им рубль. Ценность жертвы эжинам не важна. У них, как в песне: «Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь».