разговаривавший с шофёром, обернулся, и стало понятно, что это Николай Васильевич Скляров. Алёшкин так обрадовался, увидев его, что бросился к нему бегом, и, забыв о всякой воинской субординации, громко закричал:

— Николай Васильевич, это вы, как я рад! Как хорошо, что вы приехали!

Тот, увидев неподдельную радость во всём облике начсандива, видимо, был и польщён, и тоже обрадован. Он крепко пожал протянутую подбежавшем Борисом руку. Хотя его глаза, спрятанные под очками, весело улыбались, лицо приняло довольно суровое выражение, и он сказал:

— Товарищ Алёшкин, подожди радоваться-то. Сейчас мы тебе разгон учиним, посмотрим, как тогда ты обрадуешься… Как же ты мог допустить такое безобразие, где ты был? Почему раньше никаких мер не принял?..

Неизвестно, чем бы кончилась тирада Склярова, если бы в этот момент почти над самыми головами стоявших на дороге людей, едва не задевая колёсами верхушки деревьев, с рёвом пронеслась эскадрилья краснозвёздных истребителей, направившихся в сторону передовой, где в это время с воем кружились немецкие бомбардировщики, и беспрестанно доносился грохот взрывающихся бомб.

Появление «ястребков» было таким неожиданным и стремительным, что все люди, стоявшие на лежневой дороге, ведущей к медсанбату, невольно присели на корточки.

Первым поднялся Алёшкин, как более привычный к взрывам и обстрелу. Он улыбнулся, заметив побледневшие и немного растерянные лица прибывших, и сказал:

— Это наши пролетели, но могут и фрицы пожаловать. Пойдёмте с дороги, да и машину нужно убрать. Товарищ Венза, — повернулся он к подошедшему писарю, — проводите машину в укрытие, где наши стоят, а мы пойдём ко мне. Мой домик, хоть и не очень надёжное укрытие, но от осколков защитит, да и замаскирован хорошо. Кроме того, там и щель есть. Да, впрочем, вряд ли фрицы сюда полетят, им сейчас, наверно, не до того.

И действительно, со стороны передовой раздавался беспрерывно такающий лай довольно многочисленных зениток, а вскоре к нему присоединились звуки стрельбы самолётных пушек и пулемётов. Начался воздушный бой. Очевидно, немецкие бомбардировщики, старательно утюжившие территорию своих бывших окопов, явились без прикрытия, и внезапное появление значительного количества (не менее дюжины) советских истребителей основательно напугало их, строй моментально нарушился. Одни, опутанные дымом от удачной атаки «ястребков», удирали в свою сторону, другие с оглушительным взрывом врезались в только что разбомбленную ими землю, а большинство, торопливо освобождаясь от бомбового груза, беспорядочно разлетались в разные стороны, стремясь поскорее уйти от меткого огня советских лётчиков.

Появление немецких бомбардировщиков на переднем крае в последнее время было сравнительно редким. Как правило, они появлялись вечером, когда могли, прикрываясь лучами заходящего солнца, незаметно выскользнуть из-за леса и обрушить бомбовый удар куда-нибудь на Волхов, в район Войбокало или Жихарево. Но и это в большинстве случаев им не удавалось исполнять удачно. В распоряжении армии и фронта имелось уже достаточно противозенитной артиллерии и авиации. Большую часть бомбометаний фрицы проводили не по намеченным объектам, а по окрестным лесам и болотам, причём, как правило, далеко не безнаказанно. А тут вдруг бомбёжка переднего края!..

Пока вся группа врачей шла к домику Алёшкина, он успел подумать обо всём, что мы рассказали. Но вот, наконец, гости расселись на топчанах, а Скляров — на единственную табуретку, имевшуюся в домике начсандива. Николай Васильевич потребовал от Алёшкина отчёта обо всём, что произошло в дивизии. Борис Яковлевич охотно сообщил уже известные нам сведения и в свою очередь предъявил претензии к санотделу армии, не обеспечившему своевременную эвакуацию раненых из медсанбата.

Скляров ответил:

— Ну, это уже в прошлом, теперь начсанармом назначен я. Мы с Юлием Осиповичем приняли соответствующие меры, и сейчас, наверно, с того расположения санбата раненые вывезены все. Отсюда тоже будем вывозить своевременно. Надеюсь, что новый командир санбата, которого я тебе привёз, будет не таким, как Фёдоровский. Последнего с соответствующей характеристикой я отправил в распоряжение санупра. Вот, — Скляров указал на молодого человека, вставшего при этом с топчана. — Знакомьтесь, военврач третьего ранга Пронин Пётр Константинович. Был начальником санотдела морской бригады, номер её неважен. Бригада эта понесла очень большие потери, её части распределены по другим соединениям. Начсанслужбы освободился, вот я и решил назначить его командиром 24-го медсанбата. Мне кажется, он вполне справится.

— А я? — невольно вырвалось у Бориса.

— А вы, товарищ Алёшкин, пока начсандивом 65-й остаётесь. Правда, Юлий Осипович хлопочет о том, чтобы вас в какой-нибудь госпиталь хирургом взять, но я сейчас этого сделать не могу. Хирурги, конечно, нужны, но начсандивы пока нужней, так-то! Давайте пройдём по медсанбату, затем вы с товарищем Прониным поедете представляться командованию дивизии.

И тут Борису внезапно пришла в голову смелая мысль. Он подумал: «Если я останусь начсандивом, кто его знает, как повернётся дело, может, совсем от хирургии оторвусь. В последние двое суток и часа в операционной поработать не удалось», — и он решился:

— Николай Васильевич, разрешите с вами по-товарищески поговорить — не как с начсанармом, а как с военврачом первого ранга Скляровым.

Тот улыбнулся и, прихлёбывая горячий чай, который уже успел принести и разлить в кружки расторопный Венза, заметил:

— Ну что ж, мы знакомы уже не первый день. Разрешаю, говорите!

— Николай Васильевич, — заявил Борис, — накажите меня!

— Что-о?!

— Да-да, накажите меня. Ведь я тоже виноват в задержке эвакуации раненых из медсанбата…

— Как же вас наказать? Наряд вне очереди дать, или выговор в приказе по санотделу армии объявить? — засмеялся Скляров.

— Нет, совсем нет! Понизьте меня в должности. Назначьте командиром медсанбата, а товарища Пронина назначьте начсандивом 65-й. И мне, и ему эти должности лучше подойдут. Ведь он строевой врач, специальную академию окончил, а я простой хирург, мне батальон ближе будет.

Зак даже руками хлопнул от удовольствия:

— Вот это придумал! Вот молодец! Соглашайтесь, Николай Васильевич, скорее. За хирургическую работу медсанбата мы тогда спокойны будем.

— Эк, какие вы скорые, — заявил начсанарм, — а за санслужбу дивизии кто спокоен будет?

— Да что вы, Николай Васильевич! Товарищ Пронин справится, я уверен в этом. Ну, а потом, и я ведь тут же под боком буду, если ему что-нибудь понадобится, я ведь всегда со всей душой.

— Давайте-ка спросим товарища Пронина, — наконец произнёс начсанарм.

А между тем Пронин, успевший посмотреть часть хозяйства медсанбата, находившуюся на пятачке второго эшелона, уже давно с большой тревогой размышлял, как ему будет тяжело руководить всем этим хозяйством. Он ведь не имел никакого хозяйственного опыта, а тут, как он понял, нужно быть и лечебником хорошим, и в хозяйственных делах как следует разбираться.

Пронину ещё не было и тридцати лет, в академии имени Кирова его готовили на должность старшего врача