Я виноват в том, что Дори умирает.

– Холодно, – вздрагивает она.

Ветер просачивается через трещины в стенах. Я целый день вожусь со шпатлевкой и известкой, пытаясь все исправить. Кожа высохла на руках: чешется, шелушится. Но за секунду ничего не исправить. За секунду можно разве что умереть, и то должно повезти. Вечер подходит к концу, Дори просит оставить в покое доски и вернуться к ней.

– Почти закончил, – я пытаюсь обнадежить ее. На стене открывается очередная трещина. Дори устало вздыхает, теряя горячие искры.

– Прошу, – тихо говорит она. Голос становится все слабее.

Я опускаюсь к ней на колени. Дори каплей за каплей теряет жар. Вздрагивает от холода. Нужно срочно заделать все дыры в стенах.

– Я сейчас вернусь.

Дори хватает меня за руку и шепчет «останься», растекаясь горячим воском. Ее свет мерцает все слабее. Воск твердеет.

– С тобой все будет в порядке. Ладно?

Она слабо кивает, закрывая глаза.

– Дори?

Ничего не видно в темноте. Ничего не слышно, кроме ветра, проникающего сквозь щели.

– Дори? – тихо шепчу я, прижимая ее к себе.

Но понимаю, что Дори больше нет. Я держу в руках окоченевший воск. Дом наливается тьмой. И монстры просыпаются в Невероне, улавливая мой бесслезный плач.

«Смерть придет. У нее будут твои глаза», – Чезаре Певезе.

Теперь я начал в полной мере осознавать, почему мы представляем опасность для людей. Если кто-то из обитателей дома не способен управлять маной (то есть практически никто), лучше им не появляться в мире живых. Вот так и получается. Попал в дом слёз, значит там же и остался. Навсегда.

Как часто мы думаем, что счастье зависит только от нас самих. А на самом деле оно таится в обыкновенных вещах, которые нас окружают, просто мы не замечаем, как сильно влияем на свое окружение. Наша мана проникает в каждого человека, с которым мы общаемся. И тогда он в какой-то степени становится продолжением нас самих.

Джон Форд стал монстром, повторив судьбу своего отца. Винсент заметил во мне изменения после возвращения из воспоминаний Поли. Тогда я пропитался ее маной, которая содержалась в слезах. Она на меня повлияла.

Все эти монстры, дом слёз, картины художников-изгоев, игральная комната, бесконечный коридор с одинаковыми комнатами, в которых нет выхода, – это всего лишь продолжение меня. Все создала моя проснувшаяся после смерти мана. Целый этаж был в моем распоряжении, а я сидел лишь в одной комнате, потому как не видел различий между ними. Для меня комнаты были одинаковыми.

У Келена этаж кровоточил, у Поли – был весь во льду. Я видел в картинах свое отражение. Дом – это зеркало. Отражение нас самих. Смерть пришла, и у нее были наши глаза. Я все понял!

А сорок лет спокойной жизни – это уловка Виктора Бормана. И сегодня он раскрыл передо мной все свои карты. Я даже знаю для чего. Чтобы я вернулся к Поли. Ведь мана зажигается благодаря эмоциям. В ее воспоминаниях он сказал, что любовь способна разжечь в Поли невероятную силу. И эту силу он хочет забрать себе. Именно для этого я ему и нужен. Именно поэтому я и попал в дом слёз. Именно поэтому и встретил Поли. Мое появление в доме неслучайно. Судьба? Или очередная уловка? После случившегося все это было уже неважно.

Если я вернусь, она погибнет. А если не вернусь, она погибнет в одиночестве.

Теперь моя жизнь – всего лишь фигурка на шахматной доске Виктора Бормана. И вот я встал в позицию, подпертый другими фигурками, когда нет другого выхода, кроме как идти вперед. Когда понимаешь, что рано или поздно всему придет конец. Но все равно борешься. Потому что веришь в лучшее.

На первом этаже послышался мамин голос.

– Он у себя в комнате, – громко сказала она. – Не представляешь, что сегодня произошло, пока ты был на работе.

Пробило десять часов. Наконец-то отец вернулся домой. Бросив дневник Спенсера на стол, я выпрыгиваю из комнаты и быстро спускаюсь на первый этаж.

– А вот и он, – говорит мама. – Полюбуйся.

Отец обвел меня задумчивым взглядом, затем подозвал двумя пальцами. Я послушно двинулся вперед.

– Молодец, Колин, – похвалил он меня, прижав к себе. – Никогда не переносил семейство Лоч. Только зачем ты драку устроил перед одноклассниками? Ты ведь не в цирке выступаешь, чтобы развлекать их.

Ответ отца меня неожиданно и приятно удивил. Но еще больше он удивление вызвал у мамы. Покраснев от возмущения, она молча стояла возле входной двери, видимо, раздумывая, какую тактику выбрать. Так и не проронив ни слова, скрыв обиду, она демонстративно прошла возле нас на кухню и принялась мыть посуду, стуча тарелками и вилками об раковину.

– Ты что, даже не отчитаешь меня? – удивился я.

– Ну почему же. Отчитаю. За глупость.

– За глупость?

– За глупость.

За глупость, повтори это еще раз! А ведь действительно. Слабоумие и отвага – моя краткая характеристика, надо будет написать мелким шрифтом под названием книги.

– Я и сам дрался в школьные годы, – сказал отец. – Это вполне естественно.

– Он мог убить этого Флойда! – не выдержав, крикнула мама с кухни. – А ты ему еще и потакаешь. Да на него дело завтра заведут!

– Он уже большой. Сам накосячил – сам разберется. Да и Флойд не из тех, кто будет заводить дело из-за школьной драки.

– Верно. Они его просто убьют! – продолжала наступать мама. – Ты знал, что это Флойд поджег Колину волосы два года назад!

Отец удивленно поднял вверх одну бровь.

– Интересно, почему ты молчал? – спросил он.

– Потому что, – коротко объяснил я.

– И он хочет уехать из дома! – мама вернулась в коридор, обращаясь к отцу. – Ну же, отговори его от этой глупой затеи!

– Колин? Это правда?

Минутная стрелка упала на цифру шесть. У меня осталось чуть больше часа.

– Мама, папа, слушайте! Мои действия слишком сильно отражаются на вас, а ваши – на меня. Именно поэтому я и хочу уехать. Чтобы нести ответственность только за свою собственно жизнь. Вы даже не представляете, какой обузой я для вас стану, если не покину Неверон. Да что там представлять, давайте все расскажу! У меня никогда не получалось находить общий язык с другими людьми. Мне было страшно, что меня разоблачат, будут осуждать: за дурацкие рыжие волосы, за звонкий голос, за манеру речи, за сомнительные идеалы. Вот вы, например, осуждали отсутствующий интерес к жизни. Одноклассники осуждали за внешность и неуспеваемость. Все мое окружение, пусть и небольшое, твердило, что я – изгой. В конце концов я согласился, принял. Я не такой, как все остальные. И со временем даже начал…гордиться этим что ли. Романтизировать свой образ. Понимаете, как сильно окружение влияет на человека? Неверон у меня ассоциируется только с болью. Поэтому я и должен уехать из этого города. Или он убьет меня.