Результат был ожидаемым. Когда в четыре утра темнота ночного моря осветилась вспышками выстрелов, и на Вейхавей обрушились снаряды, никто не оказал сопротивления. Точнее, береговые батареи садили во тьму, часто и неприцельно, но на них даже внимания обращать не стоило – большая часть орудий попросту не могла достать атаковавший их крейсер. Зато угольные склады, на которых испытали боеприпасы объемного взрыва, загорелись почти сразу, и это было запоминающееся зрелище. Столб огня поднялся, казалось, до неба, закручиваясь в дымную, ярко светящуюся изнутри спираль. Поднятая взрывами снарядов в воздух мелкодисперсная угольная пыль горела просто замечательно, давая невероятное количество тепла. Повторялась история с Нагасаки, только в куда больших масштабах – огонь втягивал в себя все новые и новые порции кислорода, буквально засасывая в себя и людей, и мусор, и… Да все он засасывал. Почти моментально пламя перекинулось на остальные склады, и вскоре к реву огня добавился грохот взрывов – английские боеприпасы рвались не хуже японских, особенно учитывая, что японские были, в большинстве своем, произведены на заводах все той же Великобритании. Сейчас тесная дружба с японцами выходила англичанам боком – осколки снарядов, а иногда и снаряды целиком, разбрасывало порой на сотни метров, разнося в городе все, до чего не сумел добраться огонь. И, что интересно, не так уж много выстрелов "Мурманску" для этого потребовалось – главное было правильно рассчитать, куда бить, а дальше процесс шел уже без постороннего вмешательства, естественным, так сказать, путем.

Однако это было далеко не все. В порту стояли крейсера, только что вернувшиеся от Сасебо, там же были миноносцы и канонерские лодки. Мелочь была экипажу "Мурманска" неинтересна, а вот крейсера – это уже серьезнее, на них и снаряды потратить не грех. Разумеется, опять погибнут люди, но тут уж ничего личного – не стоило пытаться воевать с Россией, только и всего.

Первым под обстрел попал "Талбот". Этот небольшой, довольно тихоходный и слабо вооруженный крейсер типа "Эклипс" (крейсер с таким именем, близнец "Талбота", тоже стоял в порту) был заложен более десяти лет назад и уже порядком устарел морально. Пожалуй, наиболее значимым фактором в его биографии была стационерская служба в порту Чемульпо, совсем рядом с "Варягом". Тогда Руднев, командовавший русским крейсером, попросил у командиров стационеров (а было их там до хрена) обеспечить "Варягу" свободный выход из порта, но под давлением командира "Талбота" ему было отказано. Что же, настало время платить по счетам.

Все произошло очень быстро. Почти сразу же в крейсер попало один за другим пять снарядов, еще один взорвался в воде совсем рядом с корпусом. Гидравлический удар словно молот обрушился на корабль, заставив разойтись листы обшивки. Впрочем, из пяти попавших в цель снарядов два угодили в борт на уровне ватерлинии, а три других разворотили надстройки. Мгновенно вспыхнули пожары, одновременно началось интенсивное затопление отсеков по левому борту. Динамо-машина отказала, и свет потух. Паники не было, но и эффективно работать в такой ситуации матросы не могли. Корабль быстро погружался с креном на левый борт, и вскоре опустился на грунт, оставив часть корпуса над водой.

Не менее стремительно, хотя и куда более зрелищно, орудия "Мурманска" расправились и с "Бонавентурой". Этот крейсер второго класса типа "Астрея" более чем на тысячу тонн уступал "Талботу" в водоизмещении и, соответственно, в вооружении и защите. Противостоять восьмидюймовым снарядам он не мог в принципе, тем более снарядам, созданным на столетия позже. Однако как раз над ним пришельцы из иного мира поставили эксперимент.

Три снаряда с термобарическими зарядами ударили в палубу спящего корабля. Эффект был ошеломляющий, особенно учитывая не только слабость брони, но и то, что большая часть люков была открыта нараспашку. Крейсер мгновенно вспыхнул от носа до кормы, и пламя, казалось, вырывалось изо всех щелей. Потом огонь угас так же быстро, как и вспыхнул, но на "Бонавентуре" не осталось ничего живого, а сам крейсер был изувечен. По сути, он теперь представлял из себя выжженный изнутри, медленно погружающийся под воду закопченный остов.

Следующим оказался брат-близнец "Талбота" крейсер "Эклипс". После нескольких попаданий он загорелся и, хотя подводных пробоин не было, от этого экипажу корабля было не легче. Очень быстро корабль превратился в огромный костер, из которого то и дело доносился грохот взрывающихся боеприпасов. Силой взрывов на десятки метров от него разбрасывало горящие обломки, а экипаж во главе с офицерами, быстро сообразив, что ничего не может сделать, торопливо покидал обреченный крейсер.

Четвертый крейсер экипаж, разбуженный грохотом, покинул еще до того, как его начали топить. Причем сделано это было настолько быстро и организованно, что не было потеряно ни одного человека. Сам же крейсер разделил судьбу других кораблей, угодивших в ту ночь под обстрел и, получив несколько попаданий, в течение нескольких минут перевернулся.

Таким образом, в одну ночь ближайшая к зоне боевых действий база Великобритании перестала существовать, и это было одной из самых серьезных ошибок, совершенных Плотниковым. Все же он не был идеальным командиром, и одним из его недостатков оказалось отсутствие предрасположенности к психологии. А офицер, тем более, старший офицер, должен быть, в том числе, и психологом, хотя бы для того, чтобы предугадывать действия противника. Вот этого-то таланта у командира "Мурманска", к сожалению, не наблюдалось в принципе.

В детстве, наверное, все зачитывались книжками про пиратов. Ну как же, шедевры вроде "Острова сокровищ" были настольной книгой любого мальчишки. И среди этих книг весьма достойное место занимает некий "Капитан Блад", легендарный пират, чей образ вышел из-под пера талантливого писателя Сабатини. Только вот если для мальчишек интересно, как корабли стреляют и берут врага на абордаж, то те, кто постарше, просто обязаны обратить внимание на одну маленькую деталь. Лихой пират и, несомненно, талантливый офицер, капитан Блад позиционируется, как военный хирург с опытом войны на море, но, на самом деле, он психолог. Встречаясь с противниками, которые сильнее него, он, прикладывая минимальные усилия, заставлял их действовать так, как это нужно ему. При этом они теряли все свои преимущества, а дальше – дело техники. Блад, конечно, вымышленный персонаж, точнее, собирательный образ пирата с налетом гламура, но суть писатель уловил верно – победы достигаются не только оружием, но и умением манипулировать противником, просчитывая ситуацию на десяток ходов вперед.

Вот как раз с этим у Плотникова было тяжеловато. Его знаний и опыта хватало на то, чтобы хорошо командовать кораблем и пользоваться уважением экипажа, но для решения глобальных проблем этого явно было недостаточно. Результат оказался несколько иным, чем он планировал – да, британцы почувствовали себя оскорбленными, но за их спинами стоял многовековой опыт. Они умели ждать и знали, когда стоит действовать немедленно, а когда лучше сдать назад. Не забыть обиду – просто отплатить за нее чуть позже.

Англичане хорошо умели считать и тоже понимали, как хреново остаться без баз. Неудобство Гонконга в такой войне они видели невооруженным глазом, сообразили и то, что если кто-то уничтожил одну базу, то он может ударить и по второй, причем в удобное для себя время. Короче говоря, ход мыслей Плотникова, не такой уж и сложный, был для них ясен, и в такой ситуации воевать здесь им попросту не хотелось. Результатом стало то, что и англичане, и русские спустили дело на тормозах. Побряцали оружием, продемонстрировали друг другу, что не боятся воевать – и утихомирились. Британские корабли расползлись по своим базам, русские вернулись на свои. Мир, уже сжавшийся в предчувствии надвигающейся катастрофы, начал потихоньку расслабляться.