Как мы ехали, мне ещё будет долго сниться в кошмарных снах. Разговор у нас не клеился, так что ужас горной дороги я переживала молча. Сокольский водил, конечно, шикарно, но обрыв по ту сторону стекла жутко нервировал и местами пугал до похолодания и судорог пальцев ног. Пострадавшая рука начала подавать признаки жизни в виде ноющей боли, да и повязка снова намокала достаточно быстро.

В больницу меня снова пришлось тащить на аркане, так как самолично отдать себя на растерзание я просто не могла.

Началась бесконечная череда стандартных процедур регистрации, заполнения тонны бумажек в виде всевозможных согласий. Не удивлюсь, если по одной из них я и почку свою разрешаю забрать.

Ник нервничает, подгоняя персонал. У меня сложилось такое чувство, что дай ему полную волю, он меня в ту же секунду положит и привяжет к кровати в реанимационной палате.

В чистую перевязочную Сокольского, слава богу, не пустили. Конечно, с ним оно как-то было проще, но врачи выдворили мужчину в коридор, заявив, что «не положено» и я уже большая девочка.

И правда! Я большая, смелая и вообще крутая тёлка! Это настрой работал ровно до начала выполнения местной анестезии.

Когда уже по завершению моей пытки вышла в коридор, то Сокольского там не было. Оно и к лучшему, так как после процедуры хотелось побыть немного наедине с самой собой. Так сказать, собрать в кучку разрозненные мысли, да успокоить трясущиеся конечности.

То ли под действием обезболивающих лекарств, то ли от кровопотери, но в голове будто стоял туман. Такой белый и густой как кисель. Я, словно тот ёжик из знаменитого мультика, блуждала и не могла прийти к своему дому.

Адреналин из тела вышел, а на его место пришла всепоглощающая усталость. Ужасно хотелось домой, в свою постельку и спать до обеда.

Не зная, куда ушёл Ник, я решила выйти на улицу и ждать мужчину уже возле машины. Запахи больнички просто душили меня, заставляя как можно скорее ковылять к выходу. Ноги у меня, вроде, были с утра здоровыми, но теперь еле волоклись!

Машина Сокольского стояла там, где мы ее и оставили, что радовало.

Если честно, была у меня плохая мыслишка, что Малыш меня кинул, устав возиться с раненой в голову.

Усталость взяла своё, так что, желая отдохнуть, я просто залезла на капот.

На улице уже было темно, но который час я не знала. Телефон валялся на беззвучном где-то в машине сексуального дровосека, и, возможно, там уже пропущенных звонков на миллион. Буду надеяться, что Ник догадался позвонить кому-то из четы Майеров.

Запрокинув голову, уставилась в небо. Будто там есть ответы на мои вопросы, но, кроме первых звёзд, ничего больше не нашла. Придётся по старинке решать все самой.

И я решила!

Я часто рисковала в своей жизни, так что можно и ещё разок. Сокольскийсегодня вполне заслужил этот шанс. Он в принципе уже второй день является моим рыцарем на белом коне.

Никита.

Внутри меня всё бурлило, рвалось наружу, очень хотелось что-нибудь сломать!

Поэтому просто стоять перед закрытой дверью перевязочной я уже не мог. Стены и мебель этой старой больнички могли серьезно пострадать от моих нервов и кулаков.

Я почти с самого начала знал, что Амарена сидит сзади и наблюдает за мной. Её взгляд прожигал мою спину, но я решил сделать вид, что ничего не замечаю. Даже не знаю, что меня дёрнуло обернуться.

Эти гребанные белые шорты, пропитанные её европейской кровью, будут мне сегодня сниться. Кажется, у меня сердце выскочило из груди на несколько секунд, и я почти умер без него.

В голове первая мысль была о том, что её подстрелили или ножом пырнули, так что, когда разобрался в чем дело, отпустило.

Конечно, вот так пораниться щепкой от полена — это надо очень постараться. А потом ещё просидеть в коматозе с кровотечением — это просто редкий талант.

Хотя о чём это я?! Это же Амарена! Блять, с ней может быть всё и вся!

Как всегда, хотелось одновременно накричать, прибить и тащить на руках за медицинской помощью. Остановился на последнем.

Больничка хоть и была крохотная, но кафешка имелась. После горячего и даже основательно сносного по качеству кофе пришло лёгкое успокоение, но в таких случаях на меня стопроцентно действовал только алкоголь. В машине валялся неплохой ром, так что можно было бы быстро восстановить нервы.

За руль, конечно, после распития спиртных напитков садиться очень плохо, но не думаю, что в горах нам встретиться хоть один мент, желающий проверить меня на вшивость. Вот только что-то удержало.

Купил ещё кофе и пару пончиков, понимая, что сегодня только завтракал. После еды жажда разрушения немного приутихла, так что решил вернуться на свой пост к кабинету.

Но там уже было пусто, если не брать в расчет санитарку, что неспешно намывала полы.

— А где девушка? Её здесь зашивали? — решил всё-таки спросить.

Бабушка неопределенно покачала головой, явно не понимая, о ком именно я спрашиваю.

Вот же …!!! Амато уже ускакала. Не удивлюсь, если это энергичное создание уже вернулось в лагерь и там руководит прощальным костром. Правда, как она могла туда добраться?! У неё с собой не было денег, к тому же даже мобильник остался в моей тачке.

Пока размышлял, вышел на улицу, оглядываясь в поисках девушки.

Ами сидела на капоте моей машины. Просто сидела, свесив ноги и опершись обеими руками в железо. Будто она логотип автокомпании.

И пока я шёл разделяющие нас пару метров, Амато даже не пошевелилась, продолжая смотреть на меня или даже сквозь меня. Когда остановился в нескольких сантиметрах от неё, Ами снова не шелохнулась.

Ночной ветер развивал ее распущенные волосы, кидая отдельные пряди на лицо хозяйке и задевая мои голые руки. Аккуратным движением убрал часть этой шелковистой массы ей на спину, открывая лицо.

— Бесполезно, — так тихо прошептали её губы, что я даже не сразу слова разобрал.

Но, когда ветер снова поднял пряди волос в беззвучный полёт, догадался, о чём толкует Вишенка.

— Я удивлен, что ты ещё здесь.

Амарена слегка приподняла голову, и теперь наши глаза были чётко напротив друг друга.

Уставшие и потерянные они пугали меня своей безысходностью. Вечерок выдался, конечно, «веселым», но, в отличие от меня, основную программу пришлось пережить девушке.

— Я могу уйти.

Всё также тихо ответила она, и, хотя голос был твёрдым, в нём звучала надтреснутость. Испорченный микротрещиной высококлассный хрусталь.

— Не стоит, Ами. Да и с тобой моя машина в любом случае выигрывает: хоть как украшение, хоть как «3D» изображение вместо большого топора. Кстати, меня тогда чуть инфаркт не поразил от такого вандализма.