— Ты мой скромняга, — хохочет мама. — Какой совет? — всё ещё слышу в голосе улыбку.

— Как влюбить в себя ребёнка? — спрашиваю, прыгая на одной ноге в попытках натянуть носки.

— За это в тюрьму сесть можно, — мама все ещё хихикает, а я закатываю глаза. Юмористка моя.

— Ма, я серьезно. Матвей у Оли настроен подозрительно, вроде нормально ко мне, а сам волнуется. Мне нужно сделать что-то, чтобы я ему понравился и он перестал бояться, что я украду у него маму. А я с детьми-то и общаться не умею. Точнее, не знаю, что им нужно.

— Им нравятся сладости, но главное спросить, можно ли ему, игрушки, а вообще внимание. Ничего лучше внимания и заботы, — тут согласен, мои родители поэтому и самые крутые. — Может, парк аттракционов? И сам покатаешься, ты тот ещё ребенок в душе.

— Ма!

— Для меня ты и в семьдесят будешь ребенком, не ворчи. Я помогла тебе? — она говорит с такой нежностью, что я не могу на неё даже в шутку обижаться.

— Да, мам, спасибо, целую.

Бросаю трубку, надеваю футболку и выбегаю из квартиры. Парк аттракционов — это круто! И попасть туда нужно до вечера, чтобы мелкий не устал, поэтому нужно спешить.

Звоню Саве, спрашиваю о размере ноги Матвея, потому что тот точно знает, он подбирал ему коньки из запасных. Примерно вспоминаю рост и комплекцию, затариваюсь всей экипировкой в магазине, где скупляюсь для себя, подбираю спортивную сумку и в подарок не обычный шлем, а расписной. Думаю, мелкий будет рад. Надеюсь, Оля тоже. Ну, или она хотя бы просто меня не убьет за самодеятельность. Опять будет втирать мне, какая она сильная и независимая, и что помогать я ей не должен. Обязательно когда-нибудь выслушаю её претензии до конца. Возможно даже кивну пару раз. Но это не точно.

Еду к Оле абсолютно довольный. Всё как-то… хорошо складывается в последнее время. Кроха меня не бреет, с малым потихоньку находим общий язык. Надеюсь, это не затишье перед бурей и не случится снова что-то, от чего закипит мозг.

Паркуюсь у дома, вытаскиваю с заднего сиденья подарок для Матвея и коробку ягод для Оли. Ну, точнее, для них двоих ягоды, если мелкий тоже любит. Надо вообще побольше узнать, что он любит, хочу, чтобы мы подружились.

Захожу в подъезд, на третий этаж на одном дыхании забегаю, и останавливаюсь у двери, так и не стукнув кулаком, потому что за дверью четко слышу голос Оли. Она что-то кричит, ругается, но вряд ли она так отчитывает Матвея, да?

Подхожу чуть ближе, прислушиваясь, и кулаки сжимаются сами собой.

— Нет, я клянусь не понимаю, что тебе от меня нужно, Ярослав! — кричит Кроха, и я с трудом уговариваю себя послушать ещё пару секунд, а не влететь и не толкнуть его с ноги по ступенькам. — Я сто раз тебе сказала, что между нами ничего быть не может, ты оглох? Так сходи к врачу, ну почему ты постоянно приходишь сюда с этими чёртовыми пионами, от которых я чихаю потом целый день? Забирай свой букет и убирайся! Ты мне не нужен!

Моя девочка… От её слов в груди теплеет, но злость на этого непонятливого Мудослава никуда не уходит. Я не слышу, что он бубнит, да и в целом мне плевать. Я дёргаю ручку двери, она ожидаемо поддается, и делаю шаг в квартиру, замечая облегчение и одновременный страх на лице Оли. Прости, Кроха, но словами тут решать уже нечего.

— Ты кто такой? — кривится этот Ярослав. Мужик вроде выглядит нормально, шмотки дорогие, но чё тупой-то такой, а?

— И тебе привет, — оскаливаюсь, чувствую, как кровь кипит. Разговаривать не планирую. Хватаю его за пиджак на плече и вытаскиваю в подъезд, подальше от Оли моей. А она пищит, хватается за меня сзади, удерживает, потому что драки боится. Да не буду я драться. Я просто вышвырну его нахер и всё. — Из подъезда направо, а дальше нахуй, дорогу найдешь?

— Олечка, это кто вообще? — поправляет свой пиджак и какого-то черта букет. В магазин возвращать пойдет?

— Тош, не надо, я тебя очень прошу, — шепчет Оля, все ещё за меня цепляясь, как будто мысли мои читает, что я всё-таки уже и подраться не против.

— Серьезно? — хмыкает бывший Оли. — Ребенка себе нашла? Двоих воспитывать будешь? Оль, ну что он может тебе дать?

— Всё, что попросит, — рычу и захлопываю дверь перед его носом. Ненавижу таких, которые считают себя королями мира, а на деле ничего из себя не представляют. Назад наверняка не сунется, будет за свой нос переживать, чует, сука, что сломаю, если вернётся.

Психую, хочется выйти в подъезд и всё-таки навалять ему, только то, что Оля просила без драк, останавливает меня.

Не замечаю сам, как рычу, надо успокаиваться как-то, он свалил уже, пора выдыхать.

Поднимаю коробку и сумку, которые я, что удивительно, не швырнул на пол, а осторожно поставил, и вижу растерянный взгляд Оли.

— Тош, он сам припёрся, я его пускать не хотела, честно, не подумай ничего, я тебя очень прошу, — говорит испуганно и я понимаю, что она волнуется, что я снова подумаю что-то не то, как в прошлый раз. Дурочка моя.

Подхожу и целую Кроху, сразу сильно, сразу глубоко. Нервы на пределе, надо куда-то выплеснуть.

— У меня подарок для вас с Матвеем. Он в комнате? — спрашиваю, оторвавшись от Оли.

— Нет, он у мамы. Теперь из-за тренировок жить летом там не может, попросился на выходные, отвезла утром. А что там?

Протягиваю коробку с фруктами, а следом и сумку. Оля смотрит странно, утаскивает пару ягодок малины из коробки и тянется к сумке, и замирает, когда открывает ее.

— Тош, ты с ума сошел? — чувствую, что она готовится отчитать меня, как ребенка, но я все ещё на нервах, не хочу слушать.

Убираю сумку и снова целую Кроху. Хватаю руками за талию, сжимаю сильно, рычу от эмоций. В порыве не замечаю, как руки ныряют под майку Оли, но она не возражает, а я остановиться снова уже не могу.

Срываю ненужную вещь, она стягивает футболку с меня, мы касаемся голой горячей кожей и оба стонем от долгожданной близости. Тяжело было без жадных поцелуев и прикосновений все эти дни, потому что Олю касаться хочется постоянно, без перерыва на сон и еду.

Кроха дрожит в моих руках, распаляя только сильнее, хватаю её под бедра и несу в спальню, наконец-то предвкушая секс в кровати, а не где придётся. Она кусает мою шею и царапает плечи, сама уже держится с трудом, и я почти сбрасываю её на кровать, чтобы быстро раздеться, потому что терпеть больше нет сил.

Оля стягивает шорты по стройным ногам и садится на край кровати, а когда подхожу к ней и наклоняюсь, останавливает меня, не давая поцеловать.

— Тут стой, — говорит хитро, облизываясь, и обхватывает мои бедра, притягивая ближе к себе. — Хочу, чтобы ты успокоился, — шепчет ведьма соблазнительно, обхватывая ладошкой член, а я все, дохну на месте, сразу голову теряю. Бля-я, это немыслимо.

Она наклоняется и без лишних прелюдий берет его в рот, и я сдержаться не могу, стону, как мальчишка. В волосы рукой зарываюсь, вообще ни хера не соображаю, толкаюсь навстречу бездумно и пытаюсь коньки не отбросить от того, насколько это охуенно.