пластинки росли гуще, образуя узор наподобие китайского иероглифа.

– Здесь, – ткнул пальцем Вербов в этот узор.

– Верно, хотя и не очень заметно, конечно.

– Вижу, – обронила Инга. – Что-то типа руны.

– Давайте постучим.

Инга подняла брови.

– Вы шутите, Виктор Степанович?

– На что-то дверь ведь должна реагировать?

– На чип…

– Чипы и коды – наши изобретения, найденные в двадцатом веке, а Купол строили не люди и не меньше двенадцати тысячелетий назад.

– Можно подумать, вы при этом присутствовали, – хмыкнул Лобанов.

– Не я, но мои предки точно.

Вербов с интересом посмотрел на археолога. Взгляд Инги тоже был полон любопытства, но пополам с озабоченностью.

– Вы говорите загадками, Виктор Степанович.

– Всего лишь пытаюсь мыслить практично.

– Откуда вам известно, кто строил Купол? И кто были ваши предки?

– Предки – чистокровные гиперборейцы, – улыбнулся Дрёмов. – Думаю, и ваши тоже, все мы – люди севера. С Куполом проблема несколько посложнее, его скорее возводили антаркты, наши противники в прошлом.

Пальковский фыркнул.

– Вы случайно не пишете фантастику, Виктор Степанович? Легенды говорят, что в прошлом с гипербореями воевали атланты.

– Так то ж легенды.

– Вы хотите сказать…

– Подождите, Андрон Рифгатович, – остановил Вербов специалиста по аномальным явлениям. – Философскими вопросами – кто с кем воевал – займёмся позже, когда пройдём в Купол. Надеюсь, Виктор Степанович поделится с нами своими знаниями.

– Обязательно, – пообещал археолог. Пощупав «руну», он деликатно пошлёпал по ней ладонью.

Ничего не произошло.

Дрёмов сконфузился.

– И всё-таки она должна открываться.

– Отойдите, – велел Вербов, уловив некий нервный «ветерок» под черепом. – Все.

Группа послушно отступила, осталась только Инга.

– Ты тоже, – твёрдо сказал он.

– Я останусь.

– Нет смысла рисковать обоим. К тому же ты теперь отвечаешь за исход всей операции, я всего лишь исполнитель.

– Не думала, что ты такой обидчивый.

– Дело не в обиде, тем более что я человек военный.

– Стучи, я стану сзади.

Вербов улыбнулся.

– Чего лыбишься? – нахмурилась девушка.

– Вспомнил юмор: идём мы, бывало, с другом по минному полю, то он впереди, то я сзади.

Инга улыбнулась ответно, сжала его локоть.

– За «друга» спасибо, стучи. – Она отошла к группе.

Уняв волнение, он поднял руку, собираясь стукнуть кулаком по «иероглифу», потом, повинуясь интуиции, направил на узор луч фонаря, помигал, метя точно в центр узора, и только после этого шлёпнул по «иероглифу» ладонью.

– Сим-сим, откройся!

Скрипнуло.

Вербов инстинктивно отпрыгнул назад, едва удержался на ногах, поскользнувшись.

Стенка не шелохнулась.

– Попробуйте ещё раз, – посоветовал Дрёмов.

Денис проглотил горькую слюну, приблизился к перегородке, сделал серию подмигиваний лучом фонаря, шлёпнул по «иероглифу» сильней.

Скрип повторился. В стене образовалась щель, точнее, три щели, сливавшиеся в центре узора. С неохотой, то и дело останавливаясь, треугольные «осколки» перегородки начали расходиться лепестками диафрагмы. Проползли полметра и застыли окончательно, оставив звёздчатое отверстие, за которым стыла полная темнота.

– Я боялся, что механизм заест, – признался подбежавший Дрёмов. – Всё-таки столько лет прошло.

– Я боялся другого, – пробормотал Вербов.

– Ловушек? – осклабился Лобанов.

– Ловушки – гораздо более позднее изобретение человечества, – уверенно сказал археолог. – Ими стали оборудовать греческие пирамиды, усыпальницы и храмы всего три тысячи лет назад, а десять тысяч лет назад люди жили проще.

– Это они вам лично рассказали? – съязвил Пальковский, жадно всматривающийся в глухой мрак подземелья за стеной.

– Генная память, – отшутился Дрёмов.

Вербов полез в отверстие, стараясь не зацепиться за острия лепестков, толщина которых оказалась не такой уж и большой – всего сантиметра три. Помог Инге.

Осмотрелись, направились дальше вверх по склону трубы-тоннеля, считая шаги.

Секция тоннеля за перегородкой была не такой сырой, как следующая за тамбуром, и в воздухе появились иные запахи – прогорклой слежавшейся пыли и плесени.

Через минуту лучи фонарей высветили ещё одну перегородку, ничем не отличавшуюся от первой. Остановились, посовещались, и Вербов проделал тот же трюк, что и раньше: помигал фонарём и постучал в центр «иероглифа».

Диафрагма на сей раз открылась быстрей и без скрипа, полностью освободив проход.

Но и следующая секция тоннеля была заполнена тишиной и мраком, отличаясь от первых двух только относительной чистотой, температурой воздуха – в ней было значительно теплее – и новой волной запахов.

Запершило в горле. Кислорода в здешнем воздухе было маловато.

– Может, наденем маски? – предложил Лобанов.

– Рано, – отрезал Вербов, – будем терпеть, пока совсем не сможем дышать. Кто знает, чем заполнен Купол.

Открыли третью секцию, четвёртую и остановились, заметив впереди слабое «гнилушечье» свечение.

Стены этой секции обросли колониями грибов – с виду напоминающих земные вёшенки, но грибами они не являлись. Скорее всего материал стен просто начал шелушиться от старости.

– Прошли, – едва слышно проговорил Дрёмов.

Тем не менее его услышали.

– Подозрительно всё это, – проворчал Пальковский.

– Конкретнее? – оглянулась на него Инга.

– Мы слишком легко прошли в Купол… будто нас специально пропустили… и это детское пошлёпывание по стенкам… вам не кажется, что кто-то из нас знает, куда мы попали?

– Это камешек в мой огород, – улыбнулся археолог.

– Да, в ваш! – с вызовом выпрямился Пальковский. – Что за намёки на предков-гиперборейцев вы себе позволяете? Кому вы рассказываете сказки? Может быть, вы потомок арийцев? Тех, кто на самом деле строил бункера в Антарктиде? Я имею в виду фашистов в войну!

Лица обступивших Пальковского мужчин выразили их чувства – от удивления до недоверия и осуждения.

– Ну, это вы загнули, товарищ аномальщик, – укоризненно сказал Лобанов.

– А я предлагаю допросить его! – повысил голос Пальковский. – Пусть признается, откуда ему известны внутренние детали Купола!

– Немцы в сорок пятом действительно отправляли подлодки к Антарктиде, – сказал бортинженер, – я читал, но ни одна их экспедиция не достигла цели.

– Вы лучше про Бормана вспомните! Пропал рейхсфюрер бесследно, и только после смерти обнаружили, что он всё время жил в Аргентине. Об удачных экспедициях немцев потому и не слышал никто, что они своего добились. Так, может, Купол – их рук дело?

Дрёмов остался невозмутим, лишь в глазах мелькнул огонёк сожаления.

– Не злитесь, коллега, мои предки – славяне, предки которых – гиперборейцы. А вот вы…

– Поляк… наполовину…

– Судя по агрессивному поведению, вы ближе к потомкам атлантов, точнее, антарктов, и уж гораздо больше должны знать о реликтах тех времён. Может, вы потому и занимаетесь поиском артефактов, что знаете об их существовании?

– Я бы попросил вас, Виктор Степанович…

– А я вас.

– Прекратите, – прервал спор специалистов Вербов. – Как малые дети, увлёкшиеся виртуальным квестом. Мы реально на дне озера, на глубине четырёх с половиной километров подо льдом! Хотите выжить? Помогайте оба! Виктор Степанович, вы действительно знаете, что такое Купол?

– Ну… в общих чертах, – смущённо сказал Дрёмов.

– Вот, я же говорил! –