Дрю посмотрел вокруг. Те узники, которые не спали, с печальным и озабоченным видом наблюдали за разговором Верлордов. Эти люди были сломлены, их гордость и саму жизнь растоптал ворвавшийся в их дома Козел.

– Никому из вас не должно быть стыдно за себя! – сказал Дрю достаточно громко, чтобы его голос услышали все бодрствующие, но достаточно тихо, чтобы эти слова не долетели до охранников там, наверху, над лестницей. – Эти мерзавцы, которые захватили ваш город, – если бы они не напали исподтишка, а столкнулись с людьми из Хаггарда лицом к лицу, то наверняка получили бы взбучку, которую запомнили бы до конца своей жизни. Если бы, разумеется, осталось кому о ней вспоминать.

Дрю заметил, как узники начали вставать со своих мест, поднимать головы, хлопать друг друга по спине. Жены обнимали своих мужей за плечи с любовью и желанием поддержать их. Жители Хаггарда обнимались, а у Дрю закипала в жилах кровь, когда он думал об этих несчастных, погребенных в темной пещере под своим собственным городом, обреченных на то, чтобы быть увезенными отсюда за тридевять земель. Дрю встал, выпрямился и по очереди уважительно кивнул каждому из своих сокамерников.

– Он тоже умел так делать, – прошептал Эван.

– Кто?

– Вергар. Он умел вдохновлять людей. Вы хороший человек, Дрю. Хотел бы я встретиться с вами при более счастливых обстоятельствах.

– Я ничуть не похож на Вергара, – сказал Дрю, неожиданно вспомнив о том, кто он на самом деле. Да, он мог, поговорив с узниками, вернуть им чувство собственного достоинства, но кто он такой? Дрю по-прежнему чувствовал себя сельским пареньком с Холодного побережья. При этой мысли вся его бравада испарилась.

– Вы никогда не встречались с ним, это совершенно очевидно, – улыбнулся Эван. – Да, он был крупнее вас, и голос у него был грубее, но он всегда умел воодушевить людей своими словами. Вы обладаете тем же даром.

– Для меня это как проклятие, милорд. Я никого не просил, чтобы родиться сыном Вергара.

– Ну разве кто-нибудь в Лиссии выбирает себе родителей? – рассмеялся Эван. – Вы тот, кто вы есть, Дрю, и от этого никуда вам не деться. Вы должны гордиться своими родителями, молодой человек.

«Ах, если бы вы знали, что я думаю по поводу своего происхождения, барон Эван», – подумал Дрю, вновь опускаясь на холодный пол. Ему хотелось бежать от такого наследия. Бежать и никогда не возвращаться назад.

В свое время замок Хаггард был роскошной резиденцией местного лорда, центром всего великого и славного Лонграйдингса. Богатые купцы и знатные люди съезжались сюда пировать и искать своего счастья. В порт Хаггарда заходили корабли со всех уголков Лиссии. Сравнительно недавно новой столицей стал город лорда-коня из Кейп Гала, но многие по-прежнему считали Хаггард сердцем Лонграйдингса, бьющимся на скалах над расстилающимися внизу лугами. Однако жизнь в замке стала совсем иной.

Теперь «придворные» графа Кесслара спали где попало, пол в тронном зале был замусорен, возле мраморных колонн валялись пьяные в обнимку со своими флягами, с помощью которых они нещадно опустошали богатые винные погреба замка. У трона тоже виднелась фигура человека, спавшего, завернувшись в шкуру, – у его ног привалился старый мастиф, положив свою грязную морду на лапы.

Уитли тихо подобралась к каменным ступеням трона, переступая через тела спящих охранников. Их она насчитала около двадцати – все страшные на вид и вооруженные до зубов. Подобных головорезов она встречала и раньше, они шатались по Брекенхольму, толкались в тавернах, дрались на улицах, а потом нанимались кем-нибудь на отъезжающие из города купеческие обозы.

Люди Кесслара недооценили Уитли. Лежащая в постели, поправляющаяся усилиями барона Эвана от полученной раны, она представлялась им последним человеком, который мог бы пробраться в замок посреди ночи. В Хаггард ее привезли умирающей, а внимание Кесслара она привлекла лишь после того, как он понял, какую ценность представляет собой эта девушка. Дочь герцога Бергана, она оказалась действительно богатой добычей для лорда-козла.

Первым, что увидела Уитли, придя в сознание, было доброе лицо старого Эвана. Он быстро объяснил, в каком затруднительном положении она оказалась, где заточен Дрю и у кого находится ключ от дверей тюрьмы. Все это, как сказал Эван, было несущественно – Уитли была еще слишком слаба, чтобы вставать с постели и строить планы по освобождению своего друга. Пока что ей нужно было отсыпаться, а когда она наберется сил, можно будет вместе подумать о том, как быть дальше.

Уитли такое положение дел не устраивало.

Люди лорда-козла до самого утра пили и веселились. Когда их голоса стихли, Уитли прождала еще целый час, после чего выбралась из постели, босая, в одной ночной рубашке. Приставленный к ее двери охранник давно ушел пить со своими дружками. И то сказать, что делать охраннику возле двери, за которой в постели валяется больная девчонка?

Пологая лестница привела ее прямо в тронный зал, где маленькая армия наемников Кесслара завалилась спать после ночного кутежа. По словам Эвана, это была их последняя ночь в Хаггарде, назавтра лорд-козел собирался поднять паруса и увезти с собой своих пленников. Уитли разведала лестницу, которая вела вниз, в пещеру под замком, но не спешила отправиться по ней. Дрю придется еще немного подождать. Вначале она должна посетить другое место.

Уитли была еще очень нездорова, ее тело ослабло, борясь с раной, полученной от укуса мертвого гвардейца. Последнюю неделю девушка провела словно в тумане, то приходя в себя, то вновь теряя сознание. К концу недели лекарства, которые давал ей барон Эван, постепенно вывели Уитли из этого состояния, и она начала выздоравливать. Внутри своего тела Уитли продолжала ощущать холодок, ее неотвязно преследовали воспоминания о прикосновении зубов мертвеца к ее шее.

И вот сейчас Уитли осторожно, как учил ее мастер Хоган, кралась по тронному залу. Она была метрах в пяти от ступеней трона, когда заметила, как пошевелился мастиф. Собака низко зарычала, словно гналась за кем-то во сне. Услышав это рычание, лежащий неподалеку охранник повернулся, а глаза Уитли расширились от страха. Дорогу к трону перегораживал еще один спящий – Уитли осторожно перешагнула через него, тихо касаясь босыми ногами каменных плит пола. Собака вновь зарычала. Шкура зашевелилась, из-под нее высунулась смуглая рука и сонно ухватила мастифа за пасть – собака сразу же смолкла. В этот миг Уитли заметила на бедре капитана то, что искала, – кольцо с ключами. Рука потянулась назад, и Уитли облегченно вздохнула.

Джоджо, так барон Эван называл этого капитана. Он был родом с далекого острова в южных морях и, как предупреждал лорд-баран, отличался бешеным темпераментом. Головорезы Кесслара явились сюда два месяца назад. Первое, что сделал Джоджо, – до полусмерти избил дворецкого за то, что тот просто не поспешил исполнять приказания Кесслара. Джоджо был невероятно жестоким человеком и командиром наемников. Кесслар ночевал в спальне лорда, а Джоджо спал со своими бандитами. Он и был таким же бандитом и убийцей, как они сами.