– Мне очень интересно.

– Когда вы еще не родились, в начале восьмидесятых были популярны телемосты между СССР и США. Две студии на двух континентах и бла-бла-бла. Во время одного из телемостов зашла речь о нравах. Поднялась какая-то женщина и сказала: «В СССР секса нет». При активном участии ведущего Познера зал покатился от хохота. И никто не услышал конца фразы: «…а есть любовь!» Как же досталось бедняжке, кто только не насмехался! Почти как той, что по поводу горбачевской перестройки заявила: «Не поступлюсь принципами!» Что плохого, скажите мне, когда слиты любовь и секс? И разве человек, отстаивающий свои принципы, не достоин уважения? Дуня! – Не ожидая ответа, без перехода Харя сменил тему. – У меня тяжелая и прекрасная карма: я нравлюсь женщинам. С момента рождения и покоясь в гробу, думаю, тоже кого-нибудь очарую. Дуня, я вам нравлюсь?

– Да, – ответила Дуня.

Ей было легко говорить, потому что дорога была отвратительной, приходилось выкручивать руль, выбирая ровные участки, чтобы не трясло раненых.

– И в то же время вы решительно не хотите иметь со мной дела. Почему? Это недосказанность, недоговоренность, это плохо.

– Вы старый, – быстро честно ответила Дуня и тут же спохватилась. – Ой, извините!

– Старый конь борозды не испортит, – буркнул Харя.

– Но и глубоко не вспашет, – договорила Дуня мало кому известное окончание поговорки. – Не обижайтесь! Дело в том, что за последнее время, короткое, два месяца, вы уже третий стар… возрастной мужчина, который производит на меня большое впечатление. Просто тенденция. Между тем, я считаю, то есть не совсем я, а какая-то умная и трезвая «я» внутри, которая развелась с мужем-трутнем, а он, гад, с квартиры не съезжает и вообще очень хороший человек. Сбилась. Про что говорила?

– Ваша «я» внутренняя почему-то меня отвергает.

– Потому что с вами – это как читать эпилог увлекательной книги. Но ведь было захватывающее содержание. Кому-то везет прочитать весь роман целиком. Моим родителям повезло. Я хочу, чтобы у меня было, как у них.

– Знач-ца телефончик не дадите, – с интонацией обиженного пошлого приставалы проговорил Харя.

Дуня не успела ответить, потому что грянула песня «Там, вдали за рекой». Это трезвонил всех разбудивший телефон Ангела.

– Да, алё, кто это? – откопав трубку в кармане, Ангел поднес ее к уху.

– Кирюха-а! – возмущенно протянула его жена Катя. – Ты там совсем уже, что ли? Не видишь, кто звонит?

– Вижу, то есть не вижу, потому что говорю.

– Надрался и заснул! – заключила Катя. – Как тебе не стыдно! Два месяца мне мозг выносил: ребята приедут, ребята приедут, а сам в стельку. Звоню, чтобы напомнить: скатёрочка на стол в нижнем ящике комода. Я говорила, но ты наверняка забыл. Да еще и уснул!

– Я не спал!

– Что я, не знаю твой голос спросонья?

– Ладно, спал, но временно и по уважительной причине. В меня, между прочим, стреляли!

– Ты бы придержал язык, – наклонившись, потому что между ними сидела Алла Дмитриевна, сказал Галя.

– Кто там? Галя? Чего он тебе рот затыкает? Что у вас случилось? Почему стреляли? – сыпала вопросами Катя.

Ангел спросонья всегда соображал плохо, поэтому ему подсказывали.

– Все живы и здоровы, – сказал повернувшийся Харя.

– Все живы и здоровы, – послушно повторил Ангел.

– Отлично сидим, – сказал Галя.

– Отлично сидим, – повторил Ангел. – Но мы же едем!

– Ангел! Куда вы едете?

– На дачу.

– Откуда?

– Из больнички. Говорю ж тебе: выстрел из травматики. Удачно, в мякоть, кости целы. У Гали восемнадцать швов, у Хари пятнадцать, но на руке.

Катя замолкла, переваривая услышанное.

– Может, мне поговорить с вашей женой? – спросила Алла Дмитриевна.

– Только хуже будет, – отказался Ангел.

– Кто это? – вышла на связь Катя. – Бабы?

– Женщины, – укоризненно поправил жену Ангел. – Дуня вообще не пострадала. Она нас везет. Машину водить не умеет, но старается. Алле Дмитриевне сильно пожгло руки, потому что она горячим тазиком сражалась, а Дуня одному бандиту лопатой ухо отрезала.

– Дебил, – сказал Галя.

– Кретин, – подтвердил Харя. Повернулся и сел ровно. – Дуня, не обращайте внимания, вы прекрасный водитель.

– Почему? – возмутился Ангел. – Почему я у вас всю жизнь дебил? А сами с двумя сопляками справиться не могли! С ног до головы вас порезали. Катя, конец связи!

– Ты бы ей еще сказал, что Харя утопился, – буркнул Галя.

Дуня повернула голову к Максиму Эдуардовичу, уставилась с выражением крайнего недоумения.

– Идиоматическое выражение, принятое в нашей компании, – пояснил он. – Дуня, вам лучше бы смотреть на дорогу.

Поздно сказал. Машина вильнула по колее и подскочила на ухабе. Все подпрыгнули, раненые вскрикнули от боли.

– Простите! – пропищала Дуня.

Раздалось настырное утиное кряканье – звонил телефон Гали. Дочь установила этот рингтон: «Чтобы тебе, папа, было весело».

Таня, жена Гали, потом скажет, что она «как чувствовала – с ним случилось плохое». На самом деле, Таня не переносила долгого отсутствия мужа или хотя бы его голоса, поэтому звонить дважды в день – это минимум для ее душевного спокойствия. При малейшем поводе – норма.

– Вася, как у вас дела? Хорошо добрались?

– Все отлично, Танюша. Райское место, прекрасная погода, старые друзья. Что еще нужно человеку в старости? Только знать, что и у тебя все хорошо.

– Тебе не очень удобно сейчас разговаривать? Я хотела рассказать, что у Тань-Таньки, кажется, появился кавалер.

– Извини, сейчас не очень удобно.

– У тебя голос какой-то странный. Вы там не злоупотребляете спиртным?

Ангел, которому было обидно, что не сумел так ловко поговорить с женой, перегнулся через колени Аллы Дмитриевны и рявкнул:

– Харя утопился!

– Что? – всполошилась Таня. – Это Ангел? Сказал «Харя утопился»?

Она, как и Катя, прекрасно знала смысл этой фразы – случилось что-то страшное, опасное для жизни.

Галя показал Ангелу кулак. Харя повернулся, взял у Гали телефон:

– Танюш, привет! Это Харя. Мы тут отлично сидим, только Ангел дурака валяет.

– Максик, здравствуй! – Таня в отличие от Кати так и не научилась называть его неблагозвучным Харя. – Давно не виделись.

– Преступно давно. Следующий раз Ангел обещает нас собрать всех вместе. Прощаюсь. Обнимаю тебя, чудная женщина! Эх, прошляпил я тогда в метро!

Тане показалось, что она, прежде чем телефон отключился, услышала странное. Голос Ангела: «Галя, не дергайся, швы разойдутся».