Озадаченный и отчаявшийся, Пилюгин только покачал головой и повернулся к Константину Давыдовичу Бушуеву, своему эксперту по динамике полета.

– Константин Давыдович, – спросил он, – нам хоть скажи, почему после такого хорошего полета спускаемый аппарат разбили?[33]

Линдону Джонсону не обязательно было знать имена всех 142 гостей, приглашенных на торжественный ужин в парадную столовую Белого дома 9 декабря 1968 г., – ему хватало и того, что народу будет много и всех придется веселить. Толпа, собирающаяся за столом, никогда не тяготила Джонсона, общаться с публикой не составляло труда, но вот веселить людей у него не слишком получалось. Этим он отличался от Кеннеди с его подмигиваниями, огоньком в глазах и жизнерадостными пикировками. Пресс-конференции Кеннеди походили на коктейли в элитных университетах: сплошь остроумие и задиристые реплики. Для Джонсона же, по крайней мере в последнее время, они стали чем-то вроде слушаний в подкомитете Конгресса, когда за одним вопросом о войне следовал другой вопрос о войне, за ним третий, так что Джонсон все больше походил на уклончивого свидетеля, которого разбирает по косточкам целая команда прокуроров.

Однако нынешний вечер обещал быть триумфальным для Джонсона, и в кои-то веки недостатка в смехе не будет. Впрочем, на приемах в Белом доме по-другому и не случалось: если ты президент, то каждую твою шутку встречают смехом. Для Джонсона эта привилегия истекала через 42 дня: 20 января его место в Овальном кабинете займет Ричард Никсон, который с небольшим перевесом победил Хьюберта Хамфри в президентских выборах месяцем раньше.

Джонсон твердо намеревался сделать вечер удачным, и все к тому шло. Ужин давался в честь НАСА в целом и астронавтов программы «Аполлон» в частности, и в особенности был посвящен троим из них – Фрэнку Борману, Джиму Ловеллу и Биллу Андерсу. После ужина всей троице предстояло попрощаться с женами и отправиться прямиком на мыс Кеннеди: там, в специальной гостинице для экипажей, они останутся до утра 21 декабря, когда придет время отправляться к Луне.

На ужине присутствовали еще 20 астронавтов, из которых все, кроме четверых, слетали в полет хотя бы однажды. В глазах большинства остальных, не принадлежавших к НАСА гостей эти заслуженные люди имели незримый магический ореол, свойственный исключительно космическим пилотам. На ужине помимо них присутствовали Джеймс Уэбб и Вернер фон Браун, а также Курт Дебус – директор Космического центра на мысе Кеннеди. Все трое стали неотъемлемой частью комплекса программ, которые позволили запустить астронавтов в космос, однако сами они в космосе не были, поэтому никакого ореола не имели и никогда не могли бы иметь.

Из некосмических деятелей лишь один в зале обладал неким подобием такого сияния – Чарлз Линдберг, который некогда первым в одиночку перелетел Атлантический океан. Сейчас, в 66-летнем возрасте, Линдберг живо интересовался полетом «Аполлона-8» и планировал приехать на космодром, чтобы посмотреть на запуск. Даже астронавты относились к нему с почтительным вниманием. На таком мероприятии, где главными героями были авиатор и астронавты, остальные гости – вице-президент Хамфри, правительственные чины, сенаторы и члены палаты представителей – выглядели безликой массовкой.

Вечер планировалось начать обедом и закончить сокращенным вариантом четырехактной оперетты Жака Оффенбаха «Путешествие на Луну», написанной в 1875 г. В версии для XX в. юный принц на трехместном космическом корабле улетает на Луну в поисках лунной девушки, а король Луны строит планы столкнуть Землю с орбиты, чтобы Луна получала больше солнечного света. В итоге все разрешается благополучно, побеждает любовь и воцаряется мир, а правители обоих миров решают дружески сотрудничать во имя торжества науки. Ощутимый намек на адрес американо-советской космической гонки невозможно было не понять, хотя неизвестно, насколько внимательно вникнут в сюжет находящиеся в зале представители НАСА, у которых полно забот о реальном полете к Луне, и насколько они поймут скрытый смысл.

Главным образом по этой причине Джонсон и нацелился на то, чтобы его шутки перед представлением были как можно удачнее; спичрайтеры нашли ему подходящий материал, обещавший успех. Он начал речь и после одной-другой легкой остроты о том, как заняты астронавты и как сложно оказалось собрать их всех, Джонсон перевел внимание на Уэбба.

Прямо перед ужином, сказал он, Уэбб подошел к нему и с обычным своим серьезным видом спросил: «Господин президент, вы морская черепаха?» Астронавты при этих словах взревели, все взгляды обратились к Уолли Ширре, которому изначально и принадлежала эта шутка. Кто-то из спичрайтеров не поленился и добыл эту историю у руководителя отдела по связям с общественностью в Центре пилотируемых кораблей.

«Это внутренняя шутка, известная астронавтам, – гласило примечание на президентской копии. – Если адресат не ответит: “Да, можешь поклясться своей задницей”, то он покупает выпивку всем присутствующим».

Астронавтам, в отличие от президента, такие примечания не требовались, а если кто-то из государственных мужей шутку не поймет, то и ладно: этим только укрепится впечатление, что нынешнее мероприятие устроено в честь летного братства. Джонсон еще минуту-другую продолжал речи в том же духе, однако, будучи политиком до мозга костей, он точно знал, когда пора прекратить шутовство и перейти к подлинной цели встречи. Сегодняшний ужин, сказал он, посвящен не только экипажу «Аполлона-8», но и всем сотрудникам НАСА, в особенности еще 20 астронавтам, присутствующим в зале, которые со временем, возможно, и сами полетят к Луне.

«Наши ракеты могут долететь от точки A до точки Б, – сказал президент, – но только человеческий ум способен преодолевать новые космические рубежи. И пусть мой тост будет не совсем обычным: тех, кого я попрошу встать, будет меньше тех, кого я попрошу остаться на месте. Я хотел бы, чтобы вице-президент, министр обороны, члены Конгресса и их супруги присоединились к нам с миссис Джонсон и подняли бокал за смелых и целеустремленных мужчин, работающих на нашу космическую программу, и их чудесных жен».

Заскрипели стулья, государственные мужи встали и присоединились к тосту. И хотя речь достигла цели – воздать уважение и заодно слегка расслабить пилотов, снять напряжение перед рискованным заданием и помочь справиться с неизбежными опасениями, – все же в зале витала мрачная тень.

В списке почетных гостей, удостоенных отдельных столиков и чествуемых вместе с остальными сотрудниками НАСА, в тот вечер были миссис Гас Гриссом и миссис Эд Уайт. В отличие от других женщин в зале, они пришли на ужин без мужей.