— Да?

— Сэнди?

Она повесила трубку.

Кальдер плюхнулся в кресло.

— Похоже, на этот раз мы разошлись окончательно.

— Тебе жаль? — спросила Ким.

— Да, — ответил Кальдер. — Мне очень жаль.

— Может, мне стоит поговорить с ней? Позвонить и все объяснить?

Кальдер сорвался:

— Что? Что я трахнул чужую жену, что это не важно, потому что ее муж в коме и может никогда не очнуться? Это все объяснит!

У Ким задрожали губы, и она расплакалась.

Кальдер дотронулся до ее руки.

— О Господи, Ким, извини, мне ужасно стыдно! Я совсем потерял голову!

Ким отдернула руку.

— Я иду наверх собрать свои вещи.

Она вышла из комнаты, а Кальдер налил себе еще кофе. Но сколько бы он ни пил кофе, легче ему не становилось.

— Спасибо, что пришли, — хрипло произнес Андрис Виссер, обращаясь к двум гостям. Трое мужчин сидели в креслах, грея в ладонях бокалы с коньяком. В камине, потрескивая, горели дрова. Снаружи, за решеткой от грабителей и высокой оградой, в высокой желтой траве равнины шелестел ночной ветер.

Его гостями были члены «Лагербонда». Им обоим — уроженцам разных областей Южной Африки — было за шестьдесят. Дэниел Хавенга недавно оставил пост профессора журналистики в Стелленбошском университете. Фредди Стенкамп, занимавший в свое время пост заместителя директора печально известной военной разведки, был сейчас заместителем председателя «Лагербонда». Хотя Стенкамп работал на правительство в самые жестокие времена апартеида, он сохранил свой пост до конца 1990-х и вышел в отставку с солидной пенсией.

Оба гостя были напряжены. Они понимали: если председатель вызвал их к себе на ферму так срочно, значит, случилось что-то нехорошее.

— В чем дело, Андрис? — поинтересовался профессор Хавенга.

— Я полагаю, что операция «Дроммедарис» находится под угрозой.

— Последняя акция или весь проект?

— Весь проект.

— Но разве Тодд ван Зейл не в коме?

— В коме, но его жена продолжает задавать вопросы о смерти свекрови. Она заручилась поддержкой своего друга в Британии, который раньше работал на «Блумфилд-Вайс». Вдвоем они не собираются сдаваться.

— Но это было так давно! — заметил Хавенга. — Если уж Комиссии по восстановлению правды и примирению ничего не удалось выяснить, то что могут сделать они?

— Думаю, могут, — ответил Виссер. — И боюсь, что мы потеряем контроль над ситуацией.

— Этого нельзя допустить, — вмешался Стенкамп — высокий представительный мужчина, сидевший очень прямо даже в уютном кресле. — Как вы знаете, я не всегда одобрял такие крупные капиталовложения в операцию «Дроммедарис». Но сейчас она стала настолько важной частью деятельности «Лагербонда», что мы не можем позволить себе подвергнуть ее риску.

— А ты что думаешь, Дэниел?

Профессор отпил немного коньяка. Пронзительный взгляд его карих, глубоко посаженных глаз был устремлен на собеседников. Он машинально теребил свою бороду.

— Я в принципе всегда считал, что чем меньше мы высовываемся, тем лучше. Я бы не стал предпринимать ничего, что привлекло бы внимание к «Лагербонду». Мы знаем, что британская полиция уже ведет расследование… происшествия с Тоддом ван Зейлом.

— Если мы ничего не предпримем, причем быстро, то внимание к нам привлекут другие, — возразил Стенкамп.

Профессор вздохнул:

— Мне никогда не нравилась эта часть нашей деятельности.

— Мой опыт подсказывает, что чем раньше отреагировать на подобные события, тем меньше неприятностей будет в конце, — заявил Стенкамп.

— Верю, — согласился профессор. — Так что мы предпримем?

— За этим, джентльмены, я вас и пригласил, — сказал Виссер. Он дождался, когда пройдет приступ ужасного кашля, разрывавшего ему легкие. — Кобус сейчас в Англии и ждет наших указаний.

3 августа 1988 года

Вчерашняя ночь была просто ужасной. Как только я отправилась спать, меня начали преследовать эти фотографии и спина мальчика, мертвые глаза молодой женщины. Дошло до того, что я отправилась в ванную и меня стошнило. Но облегчения я не почувствовала.

Конечно, я сделаю так, как велел этот человек. Я никому больше не заикнусь о «Лагербонде». Я не могу допустить, чтобы этот монстр что-нибудь сделал с Кэролайн. Как же я жалею, что открыла этот проклятый дипломат и увидела эти бумаги. Что общего у Нелса с такими людьми?

Мне нужно уехать отсюда. Я хочу вернуться домой. Я хочу быть дома. Я закажу билет в Миннеаполис прямо завтра.

Позже, в тот же день…

Я получила билет и улетаю завтра вечером. Дорис вернулась из Порт-Элизабет, поэтому Кэролайн есть с кем остаться, тем более что и Зан дома.

5 августа

Я поймала его! И чувствую себя ужасно!

Случилось это так. В последний момент я решила заглянуть в Филадельфию по пути в Миннеаполис. Я не знаю, почему так решила. Наверное, хотела провести там пару дней с Нелсом, попробовать помириться. Я не задумывалась о том, что расскажу ему о члене «Лагербонда» Молмане, если так его действительно звали. С одной стороны, мне ужасно хотелось почувствовать себя защищенной в его сильных объятиях, а с другой — я не знала, могу ли ему доверять. А если Молман узнает, что я проговорилась…

Но было еще кое-что. Я не предупредила его, что приезжаю. Я хотела появиться неожиданно и выяснить, что за жизнь он теперь ведет в Америке, не давая ему возможности что-либо скрыть. Я хотела застать его врасплох и вытащить наружу все тайны, найти какой-то выход из того положения, в котором я оказалась.

В аэропорту я взяла такси и велела ехать в центр города. Жара в Филадельфии была липкой и густой, а воздух больше напоминал сироп, через который приходилось двигаться. Штаб-квартира «Интеллидженсер» располагалась в старинном здании XIX века на Честнат-стрит — с колоннами и латинскими изречениями, выбитыми на каменном фасаде. Нелс занимал верхний этаж. Я представилась в вестибюле, и миловидная чернокожая секретарша проводила меня наверх. Она была очень любезна, усадила в кабинете Нелса и принесла кофе. Его офис почти не изменился за год, что я в нем не бывала. Меня порадовало, что на столе по-прежнему стояла моя старая фотография, хотя все это грустно, верно? Жена проверяет, на месте ли ее фотография. К ней добавилась фотография играющего в регби Тодда, сделанная в прошлом году. Нелс очень гордится тем, что Тодд совсем неплохо играет в регби, хотя до отца ему, конечно, далеко.

Я сидела на диване и наблюдала, как насыщенный влагой воздух собирается над городом в облака. Давление падало, и я это чувствовала.