Крепость высится над равнинным миром подобно айсбергу на глади океана. Ощущение мощи настолько сильное, что если мунтвиговцы и пытались ее взять штурмом, то так, для галочки, мол, да, пробовали, но сзади нас не поддержали соплеменные части, пришлось вот отступить и топать мимо, виноваты фланги, они всегда виноваты.

Я пустил Зайчика шагом, пусть с башен и ворот рассмотрят, сам таращил глаза в удивлении. Эту крепость точно складывали не люди, а циклопы, а то и сами глыбы укладывались, как при строительстве дворца Сулеймана, в детстве называемого просто Шломо.

Когда я приблизился на расстояние двух выстрелов из лука, из калитки рядом с воротами вышел человек, за ним лошадь в поводу. Он вскочил в седло и погнал ее в нашу сторону.

Я остановил Зайчика, а Псу велел сесть и не пугать обоих. Он посмотрел обиженно, дескать, ну когда же будет можно, все нельзя и нельзя, а это же так здорово, когда пуганешь как следует…

Всадник с легкой рыси перевел коня на шаг, я ощутил на себе взгляд очень внимательных глаз, сам тоже рассматривал его с интересом и удовольствием.

Не часто встречаешь человека, у которого нижняя челюсть настолько шире собственного лба, но это именно таков красавец. Брутальный с виду, грубо скроенный, зубы как у коня, губы сохранили следы таких ударов, словно по ним били молотом, нос кривой явно не от рождения, но взгляд тверд и прям, а когда заговорил, грубый голос звучал так же надежно, как грохот водопада, что упорно тащит тяжелые камни летом и зимой, в дождь и в засуху:

— Ваше высочество?

Я наклонил голову.

— Не знаю, велика ли честь им быть, но я в самом деле принц Ричард.

— Дункан Коллинсворд, — назвался он, то и дело зыркая в сторону Пса, что изображает статую из черного обсидиана, — барон земель Дорнхельма и этого замка Хеммерсли.

Я сказал кротко:

— Приветствую вас, барон!

— Ваше высочество, — сказал он с подъемом, — мы счастливы видеть вас на своих землях.

— Спасибо, польщен…

— Прошу вас, — договорил он, — быть моим гостем! Я сам и все мои люди в вашем полном распоряжении!..

— Спасибо, — повторил я тепло. — Если вы не против, мы разобьем лагерь поблизости. Армия нуждается в коротком отдыхе.

— Ничуть, — заверил он, — и хотя наш край разорен этим нашествием, но крестьяне вовремя убрались в леса, унеся с собой все запасы зерна и спрятав скот, так что можем и поделиться с вами, таким могучим союзником нашего короля.

— Это будет кстати, — ответил я. — Хотя мы везем с собой продовольствие, однако пусть останется в неприкосновенном запасе до поры до времени. За все продукты, сэр Коллинсворд, будет уплачено сполна.

Его глаза расширились.

— Правда? Тогда крестьянам стоит только сообщить.

— А вы собирались делиться собственными?

Он улыбнулся.

— Точно. Как только мы услышали о начале войны, я сразу велел заполнить все закрома доверху. И все добавочные склады.

— Мудрое решение, — одобрил я.

Разговаривая, мы приблизились к исполинской стене и проехали под аркой распахнутых для нас ворот. Пес смиренно трусил сзади, прекрасно зная, что если нашкодит слишком уж, в следующий раз оставлю взаперти.

Я убедился заодно, что стены не только высокие, но также неимоверно толстые. Ни один таран не разобьет и не повредит эти монолиты, а катапульты могут сколько угодно бросать камни, хотя с тем же успехом могли бы швырять в стену горохом.

В небольшом внутреннем дворике у нас взяли коней. Бобик посмотрел на меня умоляюще, но я с самым непреклонным видом покачал головой.

— Здесь хозяин, — объяснил я ему, — сэр Коллинсворд. Пока он не разрешит тебе передвигаться здесь, как человеку, вот так и будешь сидеть тут.

Сэр Коллинсворд посмотрел на меня в изумлении.

— И что, он послушается?

— Конечно, — сказал я, — это же комнатная собачка. Милая и мягкая. Если руки, конечно, достаточно твердые.

— Тогда, — проговорил он нерешительно, — если никого не загрызет, пусть побегает?.. Зачем собачку мучить? Это же не человек, ее жалко…

— Спасибо, — сказал я и повернулся к Бобику: — Видишь? Сэр Коллинсворд разрешает тебе побегать малость…

Бобик широко распахнул пасть с ужасающими зубищами и благодарно лизнул сэра Коллинсворда в руку. Тот замер в ужасе, а когда понял смысл жеста, вздохнул с великим облегчением.

Бобик унесся со скоростью камня из катапульты, а сэр Коллинсворд, проводив его остановившимся взглядом, проговорил все еще подрагивающим голосом:

— Прошу вас в зал, ваше высочество.

— Благодарю, — сказал я, — как у вас мило, как мило…

Едва миновали холл, из боковой комнаты вышла степенная женщина, повадками и движениями похожая на холмогорскую корову, медлительная и важная.

— Моя супруга, — сказал Дункан жизнерадостно, — леди Сандра, урожденная Валенрод из династии Хирайшильдеров..

Леди Сандра в кричаще скромном платье, верх обрамлен стоячим воротником из пышных кружев, похожих на морскую пену. Они собраны в тугую гармошку, а если развернуть, то растянутся примерно на четверть морской мили. На шее и груди тонкие нити ожерелья с драгоценными камешками, настолько мелкими, что можно не сомневаться в их ценности.

Она взглянула на меня благосклонно и свысока, я понял, что иначе не умеет, в их крепости издавна не появлялся никто выше рангом, чем ее муж, и привычка стала второй натурой.

Я сказал живо:

— Леди Сандра!.. Вы восхитительны! Вашу ручку…

Говорил я уверенно и решительно, молодец, уже и сам привык, она с некоторым колебанием протянула в мою сторону изящные длинные пальцы, я хоть и его высочество, перед которым надо бы присесть, но какое-то странное его высочество, и пока колебалась, я галантно прильнул в поцелуе к ее тонкой аристократической руке с бледной кожей, сквозь которую отчетливо видны голубые вены, называемые почему-то жилками.

— Вы великолепная пара, — сказал я с чувством. — Я сразу ощутил к вам доверие и расположение!.. Что-то в вас есть эдакое, из-за чего, признайтесь, вас все любят!

Они оба довольно заулыбались, а я в самом деле не покривил душой и почти не солгал, мне они понравились, а у меня вкусы и запросы простенькие, так что если мне кто нравится, то эти люди должны нравиться большинству.

— Ваши люди прибудут позже? — спросил сэр Коллинсворд.

— Вы проницательны, — ответил я.

— Еще бы, — сказал он, — стоит посмотреть на вашу собаку… понимаешь, что и конь той же масти… и той же скорости.

Я сказал таинственно:

— Можете поверить… я тоже!

Они засмеялись, но сэр Коллинсворд чуть посерьезнел, что-то ощутив, сказал уже чуточку другим тоном: