Егор провел бессонную ночь, и ему очень хотелось спать. Но нельзя было расслабляться, он должен был держать под контролем и себя, и ситуацию, которая ни коим образом его не устраивала. Он не был уверен в том, что в «Фольксвагене» находится Леня – хотя бы потому, что он не должен здесь быть. Во-вторых, он всего лишь подозревал, но не был уверен в том, что Лайма водит его за нос. Поэтому нужно было дальше наблюдать и за домом, и за машиной – вдруг что-нибудь прояснится.

Он боролся со сном, но, в конце концов, проиграл. Глаза вдруг закрылись, и он задремал... Разбудила его вибрация мобильного телефона. Звонить могла только Инга. Так и есть...

– Ты где, черт возьми? – с истеричным надрывом возопила она.

– Дело у меня, – тряхнув головой, едва слышно ответил Егор.

И вдруг заметил открытое окно девятой квартиры. Телефон от уха убирать не стал, чтобы не делать лишних движений. Прильнул глазом к наблюдательной щели.

– Какое у тебя дело?

Егор собирался ответить, когда увидел в открытом окне парня с бородкой. Он видел этого типа сегодня утром, но только сейчас на ум пришли слова деревенского сторожа: «А с ней другая молодуха была, в черном вся. И парень с ней, смуглый такой, с бородкой...» Молодуха в черном – это Лайма. А смуглого с бородкой Егор наблюдал сейчас.

Парень не высовывался из окна, но внимательно смотрел на крышу, где притаился Егор. Как будто чувствовал исходящую от него опасность.

– Ты что, в молчанку со мной играть вздумал? – надрывалась Инга.

Егор боялся пошевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания. И в ответ ей ничего сказать не мог – как будто его слова могли достичь вражеского уха.

– Ну, смотри, можешь придуриваться, сколько хочешь, а я иду в милицию!

Смуглый закрыл окно, но Егор даже не шелохнулся. Парень мог просто отойти вглубь комнаты и наблюдать за крышей оттуда. Но говорить, пожалуй, уже можно.

– Смотри, как бы это боком не вышло, – предупредил он.

– Ты мне угрожаешь? – взвилась Инга.

Снова ей вожжа под хвост попала. Обычное дело. Надо было всего лишь переждать эту бурю. Но и молчать тоже нельзя, иначе женщина наломает дров.

– Ничуть... Просто Ника может пострадать.

– Она уже пострадала! Из-за того, что с тобой связалась!

– Это я уже слышал.

– А в милиции – нет!

– Можешь идти хоть к черту, только меня в это дело не вплетай.

Его спокойный, но пронизанный холодом голос произвел на нее должное впечатление. Она уже знала, на что способен Егор, и догадывалась, что у него проблемы с законом.

– За это не переживай, – стушевавшись, сказала женщина. – Ни про тебя не скажу, ни про Лайму. Просто скажу, что пропала. Сбежала из дома, видели в Москве... Ты когда вернешься?

– Не знаю.

Как ни крути, а Инга рассуждала здраво. Что, если Лайма вытолкает Нику на панель, и бедная девчонка попадет на унизительное общение с похотливыми клиентами? Что, если под ментовскую облаву попадет? Может, опознают ее, сообщат матери... Ну а вдруг Инга наплетет о похищении дочери, примажет Егора?.. Может, она и права в том, что хочет обратиться в милицию, но лучше им больше не встречаться: и сам в переплет попадет, и Нику не найдет...

А Нику он мог найти прямо сейчас. Для этого ему нужен был, как минимум, парень, которого он видел в окне. Если Лаймы с ним нет, то он сможет вывести его на нее. Для этого нужно было его захватить. Но как?

Егор глянул вниз, и под козырьком подъезда увидел знакомое лицо. Варвара Даниловна, бессменная консьержка. Женщина прогуливалась, дышала свежим воздухом, намаявшись в духоте дежурной каморки. А ведь с ней можно будет договориться...

До наступления темноты план в его голове созрел. Но, возможно, без импровизаций не обойтись. А для начала Егор должен был прикрыть себя с тыла...

Дом уже спал, когда он спустился с крыши. Под видом бомжа вышел на улицу, поравнялся с джипом, нарочно качнулся, чтобы стукнуться плечом о дверь.

– Твою мать! – голосом пьяного дебошира выругался он.

С наигранной злостью ударил ногой в железную дверь, которая тут же распахнулась.

– Твою мать! – эхом отозвался Леня.

И едва коснувшись ногами земли, схватил мнимого бомжа за грудки. Но тут же сник, осознав, что за штука ткнулась ему в живот. Пистолет с предохранителя снят, патрон в стволе...

– Я сирота, – зловеще сквозь зубы сказал Егор. – И у меня нет мамы...

– Т-ты?

– Меня ждешь?

– Д-да...

– Лайма где живет?

– Н-не знаю...

– Помнишь, я тебя предупреждал? А за свои слова я отвечаю... Зря ты попался мне на глаза...

Он настолько сильно вдавливал пистолет в живот жертвы, что можно было обойтись и без глушителя: живая плоть заглушила бы выстрел. Но скручивать его со ствола Егор не стал. Просто нажал на спусковой крючок.

Он втолкнул в машину мертвое и оттого потяжелевшее тело, закрыл дверцу. Воровато осмотрелся и, пошатываясь, продолжил путь. При первой же возможности свернул за гаражи, скрылся в темноте березовой рощицы между домами. Там он скинул с себя бомжацкий прикид, оставшись в обычной одежде, просунул ненужное барахло в слуховое окно подвала. Сделал круг вокруг дома, вернулся к джипу в длинном ряду припаркованных на ночь машин, притаился за пышным кустом сирени.

Тихо вокруг, никакой суеты. Но безмятежность эта обманчивая. Наверняка, смуглый с бородкой находится на связи с Чайкой. И если Леня не вышел в эфир, значит, с ним что-то случилось. А что именно случилось, с этим нужно разобраться на месте.

Но шло время, а смуглый не появлялся. Тогда Егор направился к подъезду, дождался припозднившегося жителя, который открыл обе двери – для себя, и для него. Варвара Даниловна дремала в своей каморке, но, услышав шум, встрепенулась, через окошко сонно посмотрела на Егора, который и улыбался ей, и приветливо махал рукой.

Не дождавшись ответной реакции, он подошел к двери, тихонько постучался. Женщина впустила его в консьержную без особой охоты.

– Здрасьте, Варвара Даниловна. Не узнаете? Это я, Егор, из девятой квартиры...

– А-а, ну да, ну да, а то я смотрю, лицо вроде знакомое, – слегка оживилась она.

– А я к Лайме вернулся...

– Да, да, она говорила, что вы расстались.

– Вот, одумался, решил новую жизнь начать. Она дома? С кем?

– Не знаю, с кем, но дома ее нет. Съехала она, года три назад...

– Куда?

– Вот этого я не знаю... Темная она какая-то. Это с тобой еще поговорить можно, а она что туча, того и жди грома и молнии...

– А в девятой кто живет?