Перед глазами все закачалось, веки налились тяжестью, но все же он справился с собой. Нагнулся к Лайме, пальцами, нежно смахнул с ее лба черный локон, вложил ей в руку свою «беретту». Подошел к Инге, не глядя на нее, поднял с полу ее пистолет, полой рубахи стер одни отпечатки, а холодеющими пальцами долговязого оставил другие...

На этом силы оставили его, и навалившийся на Егора сон заставил его лечь на пол.

– Или только начинается... – закрывая глаза, пробормотал он.

В подвал по лестнице с топотом спускались вооруженные люди в униформе милицейского спецназа, но Егор ничего уже не видел. Он крепко спал...

Рельсы, шпалы. Столбы, столбы... Столбовая дорога длинною в жизнь. Но Егору нравилась его профессия, и он готов был до старости колесить по стране в своем любимом вагоне-ресторанне. С Лаймой покончено, и больше некому нарушить его размеренный ритм движения по этой столбовой дороге.

– Иваныч! – окликнул повара Виктор Макарович. И как-то ненатурально зевнул во весь рот. А ведь сна ни в одном глазу. – Там тебя требуют. Хотят, чтобы ты лично обслужил...

– Кто, кого? – напрягся Егор.

– Да проводница одна. Новенькая... Хочет, чтобы ты обед ей в служебку доставил...

– А ничего не треснет? – удивленно повел бровью Егор.

– Ты это у нее спросишь. Если не влюбишься...

– Чего?

– А того!.. Давай, давай, четырнадцатый вагон, тут рядом...

– Ну что ж, сначала заказ примем, а потом обед...

Егору не терпелось посмотреть на столь наглую проводницу. Пару ласковых слов ей – одно на первое, другое на второе, а там уж будет видно, что подать вместо компота.

Но все слова застряли в горле, когда он заглянул в служебное купе четырнадцатого вагона. За столиком в форменном темно-синем костюме сидела Вероника. Повзрослевшая, погрубевшая, но все такая же красивая и желанная...

– Что, не ожидал?

Нахлынувшая радость заглушила ехидство в ее глазах. Она хотела уязвить Егора колкой улыбкой, но сама же и увязла в своих к нему чувствах...

Три месяца провел он в следственном изоляторе. Следователь Нечетов пытался обвинить его в убийстве Лаймы и ее приспешников. Размышлял и действовал прокурорский майор в правильном направлении, но все-таки не зря Егор провернул комбинацию с оружием, и результаты экспертизы свидетельствовали против самой Лаймы. Она расправилась со своими людьми и сама же погибла в перестрелке. Инга и Вероника в один голос твердили то же самое...

Но к тому моменту, как Егор вышел на свободу, они обе исчезли с его жизненного горизонта. Вероника прошла курс лечения в Москве, и мать увезла ее обратно в Новосибирск. Судя по всему, ни та, ни другая не хотели его видеть. И он решил, что у них есть право на это. Ведь, по сути, он был виновником их несчастий...

Но вот Вероника снова вошла в его жизнь. И, судя по всему, на законных основаниях. Она проводница, он работает здесь, и так просто от нее не избавиться. Да Егор этого и не хотел.

– Э-э... – ошарашенно промычал он.

– Точно, не ожидал... Сволочь ты, Кантемиров!

– Та-ак!

– Ну, вот и голос прорезался! – широко улыбнулась девушка.

– Ты зачем здесь?

– А затем. Только не думай, что из-за тебя!.. То есть из-за тебя, конечно...

Вероника поднялась со своего места, подошла к парню, обдав ароматом духов. Обвила руками его шею, пристально посмотрела Егору в глаза.

– Ты хоть и сволочь, но я тебя люблю...

– Я тоже... – в растерянности сказал он.

– Что тоже? Себя любишь?

– Нет. Тебя...

– Тогда почему сбежал от меня?

– Я не сбегал, просто думал...

– Может, ты брезгуешь? Ну, после того, что было...

– Нет.

– Тогда почему я должна бегать за тобой?

– Ты не должна.

– Должна... Я не могу без наркотика.

– Что? – встрепенулся он.

– Ты мой наркотик... И я не могу без тебя... Поэтому я здесь...

– Поверь, я очень рад.

– Я тоже... Помнишь, тогда, в подвале, ты сказал, что все только начинается?

– Помню.

– С Лаймой закончено, а со мной только начинается. Ты это имел в виду?

– Да, может быть, – неопределенно сказал парень.

– Никаких «может быть»! Я знаю, ты хотел со мной... И сейчас хочешь...

Егор открыл рот, чтобы твердо сказать «да». Но Вероника накрыла его губы поцелуем и заставила замолчать. Впрочем, он и без слов мог объяснить ей, как она ему дорога...