Женщин старались не отпускать с оборонных предприятий, проходивших сложный этап конверсии производства на гражданские нужды, главным образом потому, что женщины за войну все же приобрели твердые навыки и показали себя исполнительными работницами. К примеру, в Удмуртии в начале 1945 года в народном хозяйстве (за исключением колхозов) было занято 126,6 тысячи женщин, а в 1950 году – 117,1 тысячи женщин[202]. В целом ряде случаев женщин некем было заменить, как, например, в Ленинграде, опустошенном мобилизациями и блокадой. В 1947 году среди 209,6 тысячи руководящих работников и специалистов было много женщин: в промышленности – 32,2 %, в научных учреждениях – 54,5 %, в лечебно-профилактических медицинских учреждениях – 91,2 %[203].

Так что занятость женщин в народном хозяйстве работала на понижение рождаемости, и эту ситуацию не выправляла даже система охраны материнства и детства.

Во-вторых, еще одной причиной сравнительно низкого роста рождаемости была тяжелейшая квартирная нужда, связанная с военными разрушениями. Некоторые города были уничтожены почти целиком, в них оставалось буквально несколько десятков относительно целых домов. Рекордсменом по разрушениям были, пожалуй, Великие Луки – в городе после боев осталось всего четыре дома.

Жилье, конечно, строили всеми доступными средствами, и в 1950 году суммарная площадь жилья в городах достигла 376 млн кв. метров, превысив довоенный уровень в 321,2 млн кв. метров, немного подросла и обеспеченность на душу населения с 5,1 до 5,4 кв. метров.

В 1945 году положение с жильем было, понятно, гораздо хуже, чем в 1950 году. Квартиру было трудно получить даже героям войны, возвращавшимся из армии. К примеру, в Новосибирскую область вернулись 89,9 тысячи фронтовиков. Первый эшелон с демобилизованными фронтовиками 26 июля 1945 года в Новосибирске встречала огромная толпа, около 10 тысяч человек. Однако для демобилизованных было предоставлено 2399 квартир, отремонтировано 5847 квартир, построено 672 новых дома[204]. Этого было крайне недостаточно, и многим фронтовикам предстояли длительные мытарства в попытках получить хоть какое-то жилье.

Интересно, что именно в этот период был послевоенный пик рождаемости. Очевидно, победа и надежды на скорое восстановление мирной жизни поддерживали женщин, рожавших детей, несмотря на тяжелые жилищные условия. Но потом стало понятно, что скорого разрешения жилищного вопроса ждать не приходится, и это внесло свой вклад в падение рождаемости.

В-третьих, еще одной причиной сравнительно низкой рождаемости после войны было очень плохое состояние сети учреждений по охране материнства и детства. Так, роддома и родильные отделения не ремонтировались с довоенного времени, обычной практикой были протекающие крыши, плесень на стенах, грязь и холод, поскольку после войны учреждения здравоохранения далеко не всегда обеспечивались топливом. Даже в тыловых районах, не испытавших разрушений, сеть учреждений в значительной части не работала. Так, только в южных районах Красноярского края в 1946–1950 годах не работало 67 фельдшерско-акушерских пунктов, 19 колхозных роддомов и 3 женские консультации[205]. В районах, подвергшихся оккупации, положение было просто катастрофическим. Это обстоятельство привело к широкому распространению родов на дому, а также вызвало всплеск криминальных абортов в 1946–1950 годах.

В 1950 году заместитель министра здравоохранения СССР Л.И. Ковригина обратила внимание на очень плохое состояние подведомственных учреждений. Хотя по численности они расширились, но сплошь и рядом размещались в неприспособленных зданиях. И даже в этих условиях учреждения были переуплотненными, и все равно не хватало коек. Положение стало выправляться только в 1960-е годы, когда в семилетнем плане на 1959–1965 годы были резко увеличены капиталовложения в систему здравоохранения и началось масштабное строительство новых больниц и лечебных учреждений.

Таким образом, проблемы рождаемости вполне показывают, в каком тяжелом положении оказались женщины в послевоенные годы. Несмотря на победу, надежды на мирную жизнь, несмотря также на предоставленные государством возможности и поддержку материнства, рождаемость не вернулась на довоенный уровень. Без сомнения, многие женщины отказывались от рождения детей и даже шли на подпольный аборт, что только увеличивало демографические потери страны. Хотя по указу от 8 июля 1944 года женщины получили весьма широкие права в сфере деторождения, которые у них сохранились на всю послевоенную эпоху, а с разрешением абортов в 1955 году контроль за рождаемостью почти целиком перешел в руки женщин.

Однако это вовсе не компенсировало ухудшения отношения к женщинам, сформировавшегося в военные годы. Их стали постепенно выжимать из общественной жизни, хотя формально риторика о равноправии женщин оставалась в строю. В наибольшей степени это проявилось в партии.

Во время войны в партию, в которой существовали упрощенные правила приема, вступило множество женщин. К примеру, в Саратовской областной парторганизации за войну численность женщин увеличилась в 2,5 раза, а их доля возросла с довоенных 17,1 % до 30,6 % в 1945 году. Однако 26 июля 1946 года ЦК ВКП(б) выпустило постановление «О росте партии и о мерах по усилению партийно-организационной работы с вновь поступившими в ВКП(б)». Это постановление требовало вести борьбу с механическим приемом в партию и стало основанием для проведения чистки партии, в результате чего 67 % исключенных в 1946 году из нее составили члены, вступившие во время войны. Среди них было много женщин, которых исключали за нарушение устава, нежелание изучать историю партии, за посещение церкви. Одновременно сократилось выдвижение женщин на руководящие партийные посты. В той же Саратовской области женщины составили среди партийного руководства 11 % в 1947 году и 8,7 % в 1950 году[206]. Сократился и прием женщин в партию, и в Башкирии в 1947–1948 годах среди вновь принятых было 5–7 % женщин.

Положение поменялось только в конце 1950-х годов, когда прием в партию женщин вырос в среднем до 40 % и женские кадры стали более охотно продвигать на руководящие должности. Но все же полтора десятка послевоенных лет, когда женщины оказались на обочине партийной и общественной жизни, серьезно сказались на политической грамотности женской части населения, с трудом завоеванной до войны. В начале 1960-х годов даже началось массовое возрождение женсоветов при местных Советах и на предприятиях (в отличие от довоенного времени, когда женсоветы были партийными структурами). Они занимались похожими задачами: политическим просвещением, работой среди домохозяек, улучшением бытовых условий, работой с детьми. Любопытно отметить, что именно в это время вышла книга Веры Бильшай, в которой провозглашалось решение женского вопроса в СССР. Но в действительности само по себе возрождение женсоветов довольно наглядно показывало, что в решении женского вопроса имел место большой откат назад.