говорившими о том, что настроение его не изменилось – или нет, еще ухудшилось. Теперь, разглядывая друга в ярком свете лампы, Анри еще больше встревожился из-за его странного вида и поведения. Похоже, Шарль тоже это отчасти сознавал и старался избегать света. Он опустился на диван и долгое время не двигался, а на веселые замечания Анри отвечал угрюмо и односложно.

Затем, однако, его странная вялость сменилась не менее странным беспокойством: он вскочил с дивана и принялся, как дикий зверь в клетке, мерить шагами длинную комнату. То ли воображение Анри играло с ним шутки, то ли сходство Шарля с диким зверем проявилось не только в беспорядочных метаниях: в нем, обычно кротком и миролюбивом, словно бы закипала едва сдерживаемая свирепость. Анри не понимал своих ощущений и, сознавая их нелепость, пытался от них отделаться, но это упорное хождение взад-вперед так подействовало на его ослабевшие нервы, что в конце концов он был вынужден попросить приятеля остановиться. Тот, судя по всему, его не понял, и пришлось несколько раз повторить просьбу, после чего Шарль с раздраженным возгласом вернулся на диван, однако же не впал заново в апатию: что-то явно не давало ему покоя и мешало сидеть на месте.

Анри встревожился не на шутку; подобную перемену едва ли могли вызвать обычные причины – что, если приятель заболел? Он уже от души раскаивался в том, что отважился на эту затею: ведь, как уже было сказано, рассчитывал довести ее до благополучного конца при помощи и поддержке друга, но теперь странным образом все более убеждался, что не получит ни того ни другого. Как бы то ни было, стремительно близился полуночный час, когда, если верить слухам, появлялся барон. Анри решил ради приличия дождаться этого магического часа и потом как можно скорее отвести приятеля в гостиницу и уложить в постель, а наутро, если ему не станет лучше, обратиться к деревенскому врачу.

Шарль тем временем окончательно потерял самообладание: снова вскочил на ноги и принялся шагать туда-сюда. В его странной, бесшумной походке чудилась притом какая-то угроза. Замечания приятеля он игнорировал, словно бы не слышал; вся его энергия была направлена на это зловещее безостановочное хождение. Следившему за ним Анри показалось, что у Шарля меняются сами черты лица; вспомнились поневоле спиритические сеансы – что происходит с лицом медиума, когда его устами начинает вещать «дух-контролер». Сам Анри был так взвинчен, что уже не мог этого терпеть, и, хотя угрюмые манеры приятеля не располагали к общению, решился высказаться и тем самым разрядить обстановку. Но едва он открыл рот, как Шарль внезапно сел, но не на диван, как раньше, а в кресло барона, стоявшее перед столом. Пряча глаза от света, он погрузился в еще большую, чем прежде, апатию.

– Вставай, – вскричал Анри, – сию минуту вставай! Ты что, забыл: это то самое кресло, в котором, говорят, повадился сидеть барон! – Анри взглянул на часы. – И час его вот-вот пробьет!

Но Шарль молчал и не двигался. Выйдя из себя, Анри затряс его за плечо и громко завопил:

– Да очнись ты наконец! Что такое с тобой делается?

Не успел он замолкнуть, как часы на башне снаружи начали отбивать полночь. Вдруг непонятный глухой стук привлек внимание Анри к концу комнаты: в огромном зеркале отражались он сам и Шарль, большая лампа на столе поблизости бросала на них яркий свет. Он увидел собственное растерянное лицо, Шарля, заслонившего рукой лоб, но вот предполагаемый Шарль поднял голову, и Анри с ужасом понял, что это вовсе не его друг! В зеркале отразилось лицо, знакомое им обоим по портрету, – и в эту самую минуту барон снова перерезал себе горло бритвой!

С воплем ужаса оторвав взгляд от зеркала и переведя на человека, которого держал за плечо, Анри удостоверился: не Шарль, а барон с дьявольской ухмылкой торжествующей злобы взирал на него снизу вверх. Тут же на руку Анри потоком хлынула кровь, и он, ощутив, что ум у него заходит за разум, как подкошенный рухнул на пол.

Очнулся он оттого, что чья-то дрожащая рука тронула его за плечо и взволнованный голос спросил:

– Где ваш друг?

Сначала мысли у Анри путались и слова не выговаривались, но понемногу он пришел в себя и осознал, где находится. Он лежал на полу в центре комнаты барона, рядом со столом, и над ним склонялся насмерть перепуганный старый смотритель.

– Где ваш друг, месье? – спрашивал старик. – Где второй господин?

В мозгу Анри мгновенно всплыли жуткие события прошлой ночи, он сел и огляделся. Шарля в самом деле поблизости не было, от страшного визави, повторившего поступок барона, тоже не осталось и следа. Ответа на вопрос старика Анри не знал, но, собравшись с мыслями, рассказал о том, что ему довелось пережить. Старый смотритель не переставал причитать, ломал себе руки как безумный, снова и снова повторял, что с самого начала не сомневался в плохом исходе этой сумасбродной затеи, сурово укорял себя за то, что принял в ней пусть даже и косвенное участие.

– Какой кошмар! Выходит, ваш друг исчез? – восклицал он.

– Да, нужно обыскать дом. Наверно, он помешался от страха – убежал и спрятался. А может, лишился сознания, как я, но где-то в другой комнате. Пойдемте поищем.

– Но вы сами, месье… вы ведь ранены? – забеспокоился старик.

– Нет, не думаю. Я только очень ослаб и весь дрожу.

– Но посмотрите на свою руку, она в крови!

Убедившись в его правоте, Анри содрогнулся от ужаса. Когда повторился акт самоубийства, его руку залило кровью – барона или Шарля, Анри не знал, – и кровь осталась на месте как отвратительное свидетельство реальности этой жуткой сцены!

– Воды мне, – взмолился он, – воды поскорее, а то я отсеку себе руку!

Старик проворно принес ему миску воды из соседнего колодца, и Анри смыл зловещие пятна. Они отмылись легко, как настоящая кровь, но Анри по-прежнему ощущал их на коже; ему казалось, его рука испоганена навек. Медленно, потому что к Анри еще не вернулись силы, они переходили из комнаты в комнату в тщетных поисках Шарля. Им попадались на пыльном полу отпечатки их собственных ног, следы, оставленные во время дневного осмотра дома, но где искать Шарля, по-прежнему было непонятно.

– Не иначе как дьявол его уволок! – воскликнул старик.

Продолжили поиски в ближайшей части парка, но тут Анри изменили силы, и он решил вернуться в городок и навести справки там. Но прежде чем проститься, он постарался успокоить старика:

– Не горюйте, на вас нет никакой вины.