– Это довольно сложно сделать со спины галопирующей лошади!

– Ладно, ладно. Я поняла. Ты неправильно истолковал ситуацию.

Она повернулась к Призраку, продолжая поглаживать его голову, и заметила, что он перестал дрожать и теперь тихо стоял между ней и Анджо – хотя его внимание было приковано к Клэйтону и Барду.

– Так ты хочешь сказать, что он возвращался в Табун по доброй воле? – спросил Клэйтон.

– Да. Мы с Анджо встретили его прошлой весной. Он спас нас от летуна и стаи йоти. Он шел за нами от стоянки к стоянке. Мы думали, что потеряли его зимой, но весной он вернулся – здоровый, хотя и отощавший.

– И с ним правда все в порядке? Он в здравом уме?

– Ты не веришь, что я могу судить о здоровье жеребца? – раздраженно поинтересовалась Ривер.

– Конечно, верю. Я просто… я потрясен. И взволнован. И рад. Если он может выжить – и нормально существовать – без Всадника, это все меняет.

Ривер оторвала взгляд от прекрасного золотого жеребца.

– Еще как может. – Она погладила его по шее. – Если пойдет с нами.

– У меня есть веревка. Мы всегда можем…

– Нет! – оборвала она его. – Я не стану его принуждать. И ты не станешь. Это решать Призраку, а не нам. – Ривер подняла глаза на Анджо. – Он пойдет с нами, малышка?

Анджо и Призрак коснулись друг друга мордами. Они потерлись носами и с негромким фырканьем закивали, и Ривер захлестнуло радостное облегчение, когда в голове у нее зазвучал голос Анджо: «Он пойдет!»

Она широко улыбнулась жеребцу и, обняв его за шею, прижалась к нему щекой.

– Ты такой храбрый, такой умный. Ты всегда можешь мне доверять, Призрак. Обещаю, – прошептала Ривер жеребцу.

– Так он возвращается в Табун? – спросил Клэйтон.

– Да. На своих условиях – не на веревке, не запуганный, по доброй воле, – кивнула Ривер. Она повернулась к Анджо, и кобыла опустилась на колени, чтобы Ривер могла сесть. Она снова посмотрела на Клэйтона. – Держись справа от меня. А Призрак пойдет слева.

– Разумно.

Их маленький отряд двинулся на восток. Перед утоптанной тропой, ведущей к осенней стоянке табуна Мадженти, Ривер спешилась.

– Чуть не забыла. Мне нужно кое-что сделать, но это займет всего пару минут. Если хочешь, можешь идти вперед, но только не говори никому про Призрака до нашего появления.

– Оставить вас и пропустить, как вы будете входить с ним в лагерь? Не надейся. Я подожду.

Ривер принялась копаться в сумке.

– Что ты хочешь сделать?

Ривер вынула деревянный гребень с широкими зубьями и ворох пурпурных лент с вышитыми кристаллами Мадженти. Они с Анджо не видели Призрака почти неделю, и ленты, которые она вплела ему в гриву, успели истрепаться.

– Я украшу гриву и хвост Призрака нашими цветами, чтобы ни у кого не было сомнений в том, принадлежит он Табуну или нет.

– Но от вопросов тебя это не избавит.

– Может и нет, но я хочу начать с того, чем все должно закончиться – возвращением Призрака в табун Мадженти.

Опытные руки Ривер быстро вплели в гриву и хвост Призрака ленты. Жеребец был великолепен. Насыщенный пурпур лент сверкал в его белоснежной гриве и хвосте, неоспоримо указывая на принадлежность к табуну Мадженти.

Клэйтон не мог отвести глаз от Призрака.

– Ривер, если они ошибаются насчет него – может, они ошибаются и в других вещах?

– О чем это ты? И кто «они»? – спросила она, не отрываясь от работы.

– Совет Кобылицы, кто же еще. Они принимают все решения. И – не сочти за неуважение к твоей матери, – возможно, настало время что-то изменить?

– В каком смысле?

– Ну, например, дать право голоса большему количеству людей.

– Все члены Табуна имеют право голоса.

– Но есть Старшая Кобыла и ее Всадница, и решение всегда принимают они – с благословения и поддержки Совета Кобылицы, – сказал Клэйтон.

– Об этом я и говорю. В Совете Кобылицы голосует весь Табун.

– Так вот, может, некоторым из нас хотелось бы не только голосовать. Может, пора дать другим возможность высказываться.

По спине Ривер пополз холодок.

– И под другими ты подразумеваешь мужчин.

Это не был вопрос, но Клэйтон, похоже, этого не заметил и ответил:

– Да, и я считаю, что это отличная идея!

– Не сомневаюсь.

И снова Клэйтон не заметил ее тона.

– А теперь, благодаря тебе, изменения начнутся с него. – Он указал на жеребца, и тот покосился на него с подозрением.

Ривер молча закончила заплетать гриву Призрака, и они двинулись по утоптанной тропе, ведущей к стоянке Табуна. Клэйтон всю дорогу продолжал делиться с ней своими изменническими мыслями, словно замышлять смену многовекового строя и подрывать стабильность Табуна было благим делом – чем-то нормальным, о чем давно ходят разговоры. У Ривер сжалось сердце. Что если она не знала об этом, потому что никто не хотел обсуждать подобное рядом с ней? В Ривер начал закипать гнев.

«Мы не позволим ему разрушить наш Табун», – сказала она своей кобыле.

«Не позволим», – отозвался в голове уже знакомый голос Анджо.

Настоящее – река Умбрия

Мари была потрясена тем, насколько легче грести днем, особенно в такой день, как этот – безветренный, с безоблачным лазурным небом. В какой-то момент Землеступы даже завели песню весеннего роста и научили словам остальных, так что скоро пели все.

Ей это нравилось. Это напоминало семью.

– Это плохо, что я получаю удовольствие? – спросила Мари в спину Нику.

Стая перемешалась, чтобы сильные гребцы распределились по лодкам равномерно, но они с Ником так и остались вместе в маленькой лодке с короткими веслами, где по обеим сторонам крепились балластные плоты, на которых удобно разместились Лару и Ригель.

– Здорово, что хоть кто-то получает удовольствие, – буркнул Ник, но улыбнулся ей через плечо и прибавил: – Если уж проводить время на воде, то вместе с тобой.

Она окунула весло и плеснула на него водой.

– Неужели ты настолько ненавидишь воду?

– Еще как, – убежденно сказал он. – Когда доберемся до равнин Всадников ветра, надеюсь, мне в жизни больше не придется иметь дело с водой.

– Но ты ведь будешь мыться?

– Только ради тебя, Жрица Луны.

Лару чихнул, и из его могучей груди вырвался низкий саркастичный звук. Мари расхохоталась.

– По-моему, он говорит, что от тебя воняет.