– У нее должно быть силы больше, чем нужно только для этого, – потягивая коньяк, ответила Кэт, – иначе бы Шут не послал меня за ней. Он уже может летать.

– Ну а Садкар предложил мне расспросить мать Лледью. Она когда-то путешествовала с моим отцом.

– Кто такая мать Лледью? – спросила Кэт.

– Это верховная жрица в храме Селины. Я пошел туда вчера вечером вдоль Серого Ручья. Было темно, и я упал в ручей. Я уже рассказывал об этом.

– Это когда на тебя напали лацедоны, и тебя спас медведь? – вспомнила Кэт.

– Да. Один из них ударил меня по лицу – лацедон конечно, а не медведь.

Когда я пришел в храм, там была девушка. Джиджи нахмурился. Я только сейчас понял, что девушка похожа на статую Кледвилла, только моложе. Стражница говорила, что меня поцеловала Селина, и теперь эта девушка ассоциируется у меня с богиней. Она поцеловала меня, моя рана зажила, и я оказался дома. О, ну сначала она сказала мне, что матери Лледью нет, и я должен придти завтра. Это все показалось мне очень странным. Ты не думаешь, что это все мне приснилось?

– Ну… Кэт замолчала и посмотрела вниз, затем продолжила:

– Ты знаешь, о ком путешественники говорят, что его поцеловала Селина?

– Ну, Селина – богиня луны, и я думаю, что это значит, что я родился в полнолуние. Что-то вроде родился под счастливой звездой.

Кэт покачала головой.

– Иногда это говорят о человека, который слегка тронулся. Но обычно, о том, кого закляли Джиджи побледнел.

– Ты имеешь в виду волкодлака?

Кэт кивнула.

– Да. Или крысодлака или тигра, или медведя.

– Крысодлака, тигра или медведя? Ты думаешь, поэтому мне сняться эти ужасные сны про охоту?

– Ты не замечал, что это усиливается в полнолуние?

Джиджи задумался на мгновение.

– Я никогда не следил. Это слишком нелепо. Я бы знал, если бы был оборотнем. Я могу слегка перебрать и плохо помнить на следующее утро события прошедшей ночи, но я никогда не возвращался домой в окровавленной одежде. А сегодня ведь полнолуние? Я не брился сегодня утром, но ведь щетины не больше обычного?

– Иногда это проявляется только после определенного возраста, например после двадцати.

– Мне двадцать три.

– Иногда двадцати пяти или тридцати.

– А как насчет тети Доры. Ей тоже это снилось.

– Ей?

– Да. Она сказала, что я не должен обращать на сны внимания.

– Я не думаю, что это хорошая идея, – сказала Кэт. Наши сны рассказывают важные вещи о нас самих, а иногда в них говорят боги. Ты собираешься снова отправиться к этой Лледью, чтобы узнать побольше о шпоре и своем отце?

– Да, девушка сказала мне, что нужно попробовать завтра днем, – объяснил Джиджи.

– Могу ли я пойти с тобой?

– Думаю, что будет безопаснее остаться здесь, а то Шут может тебя заметить.

Кэт снова взглянула вниз.

– Я не могу всегда прятаться в вашем дома, господин Джиджиони, – прошептала она.

Джиджи почувствовал глухой удар своего сердца. Он хотел сказать, что ему этого бы и хотелось, но не стал.

– Еще немного, – сказал он. Когда мы найдем шпору и вернем ее в склеп, то Шуту придется отказаться от своих намерений и убраться домой. Если нет, я обращусь за советом к Садкару. Он человек короля и должен поддерживать мир. Он знает, что нужно делать.

Кэт подняла глаза и слабо улыбнулась, но Джиджи опасался, что не переубедил ее.

– А ты не думаешь, что если твой дядя знал еще что-то о воре, то мог об этом где-нибудь написать? – спросила она.

– Конечно! – Джиджи хлопнул себя по шее. У него был журнал. Не знаю, почему не подумал об этом раньше. Журнал должен быть в его лаборатории.

– Если ты не думаешь, что это слишком личное, то я могу почитать его, пока ты будешь в храме Селины. Может быть, ты попросишь мать Лледью совершить гадание для тебя.

– Стил вчера собирался сделать это. Может быть, он уже что-нибудь узнал. Я спрошу его. Мне еще много нужно сделать. Сейчас еще не очень поздно, но мне лучше пойти спать, чтобы встать завтра пораньше. Ты не подумаешь, что я плохой хозяин, если я покину тебя? – спросил Джиджи.

– Конечно, нет, – ответила Кэт. Я тоже устала.

Джиджи проводил ее из столовой в коридор. Раньше ни одна женщина, кроме его матери, не останавливалась в его доме. Поэтому он чувствовал себя не очень уверенно.

Кэт остановилась у двери своей спальни и повернулась к Драконошпору.

Чувствуя себя еще более неуверенно, Джиджи тоже остановился и сцепил руки за спиной.

– Итак, ты предпочитаешь остановиться в сиреневой комнате, спросил он.

– Да. Она очень красивая.

– Я скажу утром Томасу.

Кэт подошла к Джиджи, поднялась на цыпочки и прикоснулась губами к его губам.

– Спокойной ночи, господин Джиджиони. Сладких снов, – прошептала она.

– Спокойной ночи, – тихо ответил он. Кэт повернулась и пошла в комнату.

После того, как она закрыла за собой дверь, Джиджи постоял немного, вздохнул и направился к себе.

Драконошпор еще не ушел раздеться, как вдруг вспомнил, что собирался зайти в «Рыбы», чтобы найти Оливию Раскеттл и расспросить ее об Элии из Вестгейта.

– Черт, – пробормотал он. Я так устал. Зайду завтра.

Он залез в кровать.

Каким усталым он ни был, молодой дворянин все равно лежал с открытыми глазами, боясь заснуть. Хотя Кэт и пожелала ему сладких снов, он был очень встревожен.

Ему показалось, что он услышал крики Кэт, и он сел на край кровати, решая, следует ли пойти к девушке и успокоить ее или не стоит нарушать ее уединение.

Один его внутренний голос говорил, что вторжение ночью к девушке может быть неверно истолковано, а другой подсказывал, что следует показать свою заботливость. Он снова лег в кровать и стал прислушиваться.

Наконец, он заснул. Как стражница и предсказывала, кошмар пришел.

Как обычно, Джиджи парил над лугом. Это был луг над Весенним Холмом, и в середине его стоял храм. На ступенях храма был огромный черный медведь. Молодая послушница бежала по траве. Полет Джиджи был беззвучен, и у девушки не было шансов. Она дернулась, как кролик, но Джиджи кинулся вниз. Она закричала, и Джиджи проснулся.

Он был весь в холодном поту, но благодарил судьбу за то, что не увидел конца сна.

Затем Джиджи понял, что все еще слышит крик. Крик шел из комнаты Кэт.

Джиджи вскочил с постели, выскочил из комнаты и, пробежав по темному коридору, оказался у двери сиреневой комнаты. В это время доносившийся из-за нее пронзительный крик прервался. Ворвавшись в комнату девушки, Джиджи мог поставить себя в щекотливое положение, но тишина в комнате была слишком уж зловещей. Он открыл дверь, не постучавшись.