Перед этой поездкой я судил матч «Черноморец» – «Ротор». Со мной в Новороссийск летел авторитет, вор в законе. В самолете он хотел передать мне деньги, мол, велели, «Черноморец» должен выиграть. Я, как всегда, ответил, что денег не беру. Сыграли они вничью и после игры – ужин в ресторане. Кто-то из местных спрашивает меня: «Какая твоя любимая песня?» – «Миллион алых роз». Тогда на сцене объявляют: «Для нашего уважаемого гостя из Москвы, арбитра Сергея Хусаинова, прозвучит песня Аллы Пугачевой». Прозвучала и вдруг неожиданно, вслед за этим: «И эта песня тоже для нашего гостя», – и включают «Убили негра». До конца ужина ее раз пятнадцать прокрутили. Когда возвращался в Москву, этот же авторитет вновь меня «провожал» и снова пытался всучить деньги. Бог уберег меня, не соблазнился. Я так думаю, те купюры были меченые. Но что характерно, буквально тут же приходит приглашение из УЕФА на первый в истории семинар руководителей национальных судейских ассоциаций. Я захожу к В.И. Колоскову, показываю ему факс и спрашиваю, как быть. «Как быть, – отвечает Вячеслав Иванович, – летишь». – «Но ведь я же вроде как отстраненный?» – «Нет, нет, ты лети, как раз повстречаешься там с уефовцами, выяснишь все». Я говорю: «Хорошо, полечу». Вот такой короткий диалог произошел между нами. Он тем более был несколько странен, что сразу после возвращения из Израиля, как только мы приземлились в Шереметьеве, я сразу же позвонил В.И. Колоскову и сказал: «Вячеслав Иванович, это подстава полнейшая. Уверяю вас, ничего не было. Кристально чисты и прошу вас только об одном – не сдавайте». Почему я попросил В.И. Колоскова именно об этом? Потому что прекрасно знал его манеру руководить футбольной жизнью нашей страны в советское и постсоветское время, неоднократно был свидетелем этого. Он всегда занимал одну и ту же позицию – быть над схваткой, ни в коем случае не вмешиваться ни в какие разборки. Так было, например, при назначении главных тренеров сборных СССР и России. И с моей стороны, когда я ему позвонил, это был крик души, но все оказалось напрасным – все это прошло мимо ушей, мимо души, мимо сердца.

Почему так произошло, почему Колосков не услышал меня? Корни такого отношения надо искать в знаменитом конфликте, разгоревшемся в сборной России осенью 1993 года. Вячеслав Иванович, считал, что я, как администратор сборной, участвовал в создании «письма четырнадцати». Я ему тогда же говорил, что он ошибается, так как подковерными делами никогда не занимался, хотя не скрывал, всегда был на стороне футболистов. На мой взгляд, они совершенно справедливо требовали вознаграждение за свой труд. Президент же РФС только кормил их бесконечными обещаниями.

Впервые же конфликт игроков сборной с руководством вспыхнул на чемпионате мира 1990 года в Италии. Но и там ребят можно было понять. Сидим мы в холле гостиницы – Дасаев, Демьяненко, Бессонов, Хидиятуллин и я, накануне последнего матча в группе (со сборной Камеруна). Вдруг подходит к нам представитель фирмы, выпускающей компьютеры, а у сборной с ней был спонсорский контракт, и спрашивает: «Почему вы так плохо играете, мы же вам такие большие деньги за выход из группы обещали, по сто тысяч каждому?» – «Какие сто тысяч, – удивился Дасаев, – впервые об этом слышим». То есть наша федерация даже не сочла нужным поставить футболистов в известность. А почему? Не потому ли, чтобы самим, «по-честному», потом поделить. Вот футболисты и взорвались, отказавшись уезжать из Чокко, пока им не заплатят. Валерий Лобановский занял сторону команды, предложил найти деньги на Украине с тем, чтобы федерация потом вернула их. Но Хидиятуллин возразил: «При чем здесь Киев, пусть федерация платит. Никита Павлович Симонян, как руководитель нашей делегации, звонил в спорткомитет, спрашивал, что делать? Когда выяснилось, что простой самолета обойдется дороже, только тогда наконец рассчитались с футболистами.

Что касается «письма четырнадцати», то автором его был приятель Шалимова, один из помощников Тарпищева. Когда в афинской раздевалке после поражения от Греции Шалимов спросил Колоскова, откуда взялся «Reebok», тот ответил: «Это наш технический спонсор. Соглашение с ним подписал я, а от лица команды Садырин». Павел Федорович, к сожалению, в тот момент промолчал, а в гостинце после ужина признался Шалимову: «Игорь, клянусь, я ничего не подписывал». На это Шалимов ответил: «Павел Федорович, это надо было тогда в раздевалке сказать, в присутствии всех, а не сейчас, мне одному».

Неугоден я был и тому же Толстых, когда восстал против «беспредела», который Николай Александрович учинил с Юрой Чеботаревым. Его тогда избили в динамовской раздевалке. Бил врач Багдасарян. Обижен на меня был и Эдуард Шкловский, возглавлявший ранее Ассоциацию футбольных арбитров. В.И. Колосков не любил его и просил не подпускать его к работе. Эдуард Исаакович же пытался всеми правдами и неправдами подобраться к судейству. Мог ли он иметь отношение к израильской истории? Теоретически – да, тем более что там у него масса знакомых. Вот так я был отстранен от работы (к слову, только я один, мои помощники Мартынов, Гинзбург и Эрзиманов продолжали судить как ни в чем не бывало), а вскоре по возрасту завершилась и моя судейская карьера.

Собственно, с этим закончилась моя активная жизнь, связанная с футболом, с игрой ставшей моей судьбой, моей второй жизнью, без которой я не мыслил себя ранее, не мыслю и теперь. Тем, как я ее прожил, мне стыдиться нечего. Наверное, случались и ошибки, куда же без них, не было только одного – бесчестных поступков, сделок с совестью, подлости и предательства, как людей, так и самой игры.

Угловой удар является способом возобновления игры. Гол, забитый непосредственного с углового удара, засчитывается, но только в случае, если он забит в ворота противоположной команды. Угловой удар назначается, когда мяч полностью пересек линию ворот по земле или по воздуху, последним коснувшись игрока обороняющейся команды, но если при этом, в соответствии с Правилом 10, не забивается гол.

Порядок выполнения углового удара: мяч устанавливается внутри сектора у ближайшего углового флага; угловой флаг остается неподвижным; соперники располагаются на расстоянии не менее 9,15 м (10 ярдов) от мяча, пока он не войдет в игру; удар по мячу производит игрок атакующей команды; мяч считается в игре, когда по нему нанесен удар, и он находится в движении; выполнивший удар игрок не может повторно сыграть в мяч, прежде чем мяч коснется другого игрока.

Нарушения/наказания

Угловой удар, выполняемый полевым игроком, но не вратарем

Если после ввода мяча в игру выполнивший удар игрок повторно коснется мяча (не руками), прежде чем мяч коснется другого игрока, противоположная команда получает право на свободный удар, выполняемый с места, где произошло нарушение.

Если после ввода мяча в игру выполнивший удар игрок умышленно сыграет мяч рукой, прежде чем мяч коснется другого игрока: противоположная команда получает право на штрафной удар, выполняемый с места, где произошло нарушение; если нарушение произошло в пределах штрафной площади выполнявшего удар игрока, назначается 11-метровый удар.