– НЕТ! – выкрикнула Гильда.

– Хватит с нас ваших приказов! – согласился Бруно с вызывающим видом.

– Да неужели? – хмыкнула мадам. – Если хотите снова увидеть своих детей, лучше делайте, как вам говорят. Когда приедут жандармы, ни слова обо мне, Роберте, Лили и этих уродцах. Мы вернемся завтра и дадим представление, а если ему что-нибудь помешает, вы познаете мой гнев и я отправлю ваших детей далеко-далеко, туда, откуда они никогда не вернутся. Сами будете объяснять остальным цирковым артистам, как так получилось.

Она отпихнула Бруно и Гильду, а Анжелику вытолкнула наружу. Лили, Роберта и остальных тоже вывели через выходной люк на огороженное поле. Роберт шел последним. Когда люк закрылся, он заметил обезумевшие от горя лица старших Баттонсов.

Мадам повела похищенных детей вперед – мимо кассовой будки, вдоль деревянного забора, через шипастые ворота и на грязную тропинку, которая уходила куда-то в лес.

Джоуи ждал в паромобиле-катафалке с работающим двигателем и открытым отделением для гроба. Мадам втолкнула в это отделение Анжелику, а потом велела остальным детям лезть следом за ней.

Им пришлось улечься плечом к плечу, тесно, как сардины в бочке, чтобы их не было видно посторонним. Потом Болван притащил Роберта и Малкина и тоже впихнул их внутрь. Роберт оказался рядом с Диди, чувствуя, что она дрожит всем телом. Малкин лежал у Роберта на груди, и мальчику было тяжело дышать из-за меха во рту.

Последней в отделение для гроба впихнули Лили, а потом Слимвуд хлопнул задней дверью. Через окно сюда проникала тонкая полоска света, и дети видели муку на лицах друг друга.

Сквозь стекло Лили и Роберт с ужасом услышали последние слова мадам:

– Я разберусь с этой шайкой. А вы, Слимвуд, до моего возвращения присматривайте за остальными.

Роберт напряг слух, чтобы услышать еще что-нибудь, но мадам обошла катафалк, и звук разговора стих. Затем раздался гул, и паромобиль с похищенными детьми помчался куда-то в ночь.

Лили закусила губу. Во рту ощущался металлический привкус, а в ушах громко стучал пульс. Она лежала на спине, зажатая между остальными. Пальто и шарф неудобно топорщились.

Мимо не проезжали машины, а на тротуаре не было видно пешеходов – только голые деревья за маленькими круглыми ограждениями и затейливые газовые фонари.

В ночи эхом разносился вой сирены одинокого полицейского паромобиля. Наверное, это офицеры, которые получили телеграмму. Правда, в Булонском лесу ребят уже не найдут, ведь теперь они, умирая от ужаса, едут по Парижу в тесном катафалке. В этом огромном городе ни детективам, ни папе их не найти…

Где-то вдалеке единожды пробили часы.

Рядом с Лили заерзал Роберт. Лицо у него вытянулось и стало мертвенно-бледным. Сильва, лежавшая с другой стороны, всхлипнула и сжала руку Дмитрия. Диди придвинулась поближе к Сильве, и ее металлические ноги заскрипели, потому что она старалась держать их вместе. Лука дернул клешнями, еще связанными проволокой. Анжелика сидела в дальнем углу, прижатая к стене: из-за крыльев лечь она не могла. Казалось, она изо всех сил пытается держать себя в руках.

Катафалк сделал крутой поворот. Малкин поцарапал когтями пол паромобиля, пытаясь удержаться на месте, у ног Лили.

– Если они думают, что это сойдет им с рук, они глубоко заблуждаются, – пробормотал он, но Лили расслышала его слова за пыхтеньем двигателя.

– Именно так они и думают, Малкин.

– И нам их никак не остановить, – добавил Роберт.

– Сами себе яму роют, – упрямился Малкин. – Вот увидите…

– Я хочу кое-что сказать, – перебила лиса Анжелика.

Она нервно поглаживала перья. В глазах у нее стояли слезы.

Все молча ждали.

Наконец она выпалила:

– Мне очень жаль, что я вас предала. Я не хотела… Я очень испугалась. И я думала, что, если я послушаюсь мадам, она не навредит мне… и вам тоже. – И она оглядела ребят.

– Ничего страшного, – ответила Лили.

Она и правда больше не злилась на Анжелику – просто не могла себе этого позволить. Они ведь на самом деле ужасно похожи. Обе просто пытаются выжить.

– Мне тоже жаль. – Лили улыбнулась своей крылатой подруге. – Извини, что не рассказала тебе всю правду о маме.

– В моей жизни произошло много неприятных событий, – сказала Анжелика. – Многие люди обманывали меня, поступали со мной несправедливо… Даже когда я была совсем маленькой и не умела летать, они относились ко мне не так, как к другим, просто из-за того, что я от них отличалась. И я… Я не знала, можно ли тебе доверять. Я испугалась и поэтому сделала неправильный выбор. Тогда, в коридоре, я хотела рассказать тебе о планах мадам, но порой, когда я чего-то боюсь, я просто не могу подобрать слова. – Ее крылья встрепенулись. – Но я верю в тебя, Лили. Если уж кто-то и сможет нас спасти, то это ты.

– Спасибо, – ответила Лили, хотя и не была уверена в словах Анжелики.

Лили положила Малкина на колени к Роберту и попыталась сесть, чтобы выглянуть из окна.

Они проезжали мимо огромной арки, освещенной газовыми фонарями. Наверху у нее виднелся резной парапет, который напоминал глазурь на праздничном торте, а на стенах – барельефы с крылатыми созданиями и воинственными солдатами.

Когда они свернули в переулок, Лили мельком увидела Эйфелеву башню и дирижабли, пришвартованные к ее платформам. А что, если, ориентируясь по башне, понять, куда они направляются?

Но вскоре катафалк поехал по бульвару, по обе стороны которого были высокие дома и деревья, и башня скрылась из виду.

Когда паромобиль оказался на очередной незнакомой улице, у Лили скрутило живот, а шрамы на груди заболели.

Они ехали уже минут двадцать, и дома снова начали редеть. Одинокие фонари освещали склады и промышленные здания. Шум двигателя вдруг стал затихать, и Лили поняла, что они скоро остановятся. И действительно, катафалк затормозил перед длинным невысоким зданием, похожим на заброшенную больницу.

– Я узнаю это место, – прошептала Диди, выглянув в окно поверх Лилиного плеча. – Это хирургическое отделение. Здесь работает Дроз.

– Как-то тут неуютно, – сказал Малкин.

– Это ты верно подметил. – Луку передернуло.

– Не могут же нас снова забрать туда. – Голос Анжелики звучал выше и тоньше обычного. – Они не посмеют.

– Они и не на такое способны, – тихо сказал Лука.

Ребята некоторое время сидели в тишине. Мадам о чем-то разговаривала с Огги и Джоуи, но слов было не различить.