Да уж, в таком наряде, как говорится, его б родная мать не узнала — а эти определили, нюхом учуяли. Ночь, толпа народа, праздник — они это обожают, такой шанс ни за что б не упустили.

Сквозь доносящиеся гулким эхом звуки веселья отчетливо, как стук сердца, слышались приближающиеся быстрые шаги. Шуршание травы, шелка, глухой перестук каблучков — кто-то не захотел оставлять следов на посыпанных белым песком дорожках.

Винченце замер, нахмурился. Из темноты появилась девушка в скромном бирюзовом платье. Еще со «сцены» он заметил ее внимательные темные глаза, нежный овал белого лица.

Она стремительно вышла из-за кустов и, точно испугавшись открывшейся лужайки с перекрестьем дорожек, неуверенно шагнула было назад. Не входя в круг света, очерченный фонарем, ступая по кромке полумрака, девушка сделала несколько шагов, но остановилась, настороженно прислушалась к молчанию ночного сада.

Винченце увидел достаточно. Именно то, что он ожидал. Существо это вовсе не столь слабо и беззащитно, каким желало бы казаться. Да и чертов корсет с кринолином будет мешать…

— Доброй ночи, синьорина. Не меня ищете? — спросил он на французском.

Девушка ответила в тон, легкомысленно-игриво:

— Восхитительно выглядите, месье, превосходный маскарад. Вам очень идет этот наряд. И представление было великолепно, такого и в цирке не увидишь.

— Благодарю, синьорина, рад, что вам понравились наши семейные забавы. Итак, чем обязан, позвольте спросить?

— Я потеряла своего друга. Остаться одной, в чужой стране — это так грустно… Может, вы знаете, куда он пропал?

— Да, печально. К сожалению, ничем не могу помочь.

— Жаль, я так на вас надеялась.

— Напрасно, синьорина. Мне тоже очень жаль. Примите мои соболезнования.

Не успел он это произнести, как услышал:

— Мерзавец! Не делай из меня идиотку!! Ты убил его!.. — Девица вцепилась ему в ворот, пытаясь дотянуться клыками до горла.

— Милочка, если ты порвешь мне платье, я очень разозлюсь, — освобождая вырез декольте, сжав тонкие, но точно стальные запястья, он оттолкнул от себя разъяренную противницу.

— …!..!! Ты мне за все ответишь! — Та, отлетая назад, падая в колючки шиповника и ломая кусты, визжала, точно гарпия.

— Успокойтесь, синьорина. Кажется, вы не в себе, — заметил Винченце, поправляя разъехавшуюся ватную грудь.

…Продравшись сквозь шипы, она взмыла вверх ворохом развевающихся тряпок, но, не рассчитав размаха, не заметив могучую ветвь дуба, стукнулась об нее хребтом. С криком, рычанием и скрежеща зубами бросилась коршуном на спокойно ожидающего внизу врага.

— Ох, синьорина, вы сами на себя не похожи! — крикнул Винченце, отбегая в сторону.

В сажени от земли нападающая круто развернулась, на скорости не успевая резко свернуть, и врезалась в фонарь. Стекла разлетелись в осколки, посыпались искры. Не рассчитанный на такие испытания, вывернутый из земли столб упал. Ее волосы и одежда, облитые маслом, ярко вспыхнули. Взвыв, сдирая с себя горящее платье, она рухнула на землю.

Подбежав, Винченце с головой накрыл катающуюся по траве куском ее же разорванной юбки. Огонь удалось сбить, и через пару секунд дымящаяся, обожженная девица жадно глотала воздух.

Винченце не отпускал ее, крепко держал за плечи, прижимая к земле.

— Ты убил его… — всхлипнула она.

— Ну да, — кивнул Винченце. — Только потому, что он хотел убить меня. Как ты сейчас.

— Я не хотела! — замотала она головой, отчего обгоревшие, свалявшиеся локоны взвились и опали змеиными шкурками. — Мы ведь просто хотели снова стать людьми. Увидеть солнце…

— Так я и поверил, — хмыкнул Винченце. — Дневными упырями собирались стать. Абсолютное бессмертие вам понадобилось.

— Ты же за этим сюда приехал? — глубоко и часто задышала девица. — Ты ведь знаешь рецепт? Знаешь, как приготовить зелье?

— О, я много чего знаю, — улыбнулся Винченце. — Только с вами, кровососы, делиться секретами не намерен.

Девица обиделась, зарычала, забрыкалась. Изогнувшись, дотянулась-таки, вцепилась длинными зубами в грудь противника. Винченце пытался отодрать ее от себя, но она держала мертвой хваткой, с придавленным хрипом вгрызаясь все глубже. Схватившись, они покатились по земле, будто клубок сплетшихся тканей — бело-розовой и черно-бирюзовой.

Оказавшись сверху, он ударил ее коленом в живот. Рыкнув, она еще больше стиснула челюсти. Задрав грязно-розовый подол, он не глядя нащупал рукоять прицепленного к подвязке чулка стилета. С тонким звоном клинок покинул ножны — и немедля вонзился по гарду в грудь, в небьющееся сердце вампира. Девица всхлипнула, разжала пальцы. Взгляд остекленел, из раскрытых губ пролилась струйка крови.

Винченце наконец перевел дух. Смахнул упавшие на глаза волосы, поднялся с земли, подтянул декольте, болтавшееся теперь пустым мешком — девица угодила клыками в изображавшую бюст ватную подушечку, ее-то от ярости всю и изгрызла, пока дрались. Вторую, за ненадобностью, он сам теперь вынул и выкинул…

Винченце вздрогнул. Пригнувшись, подобрался поближе, бесшумно раздвинул ветки.

С той стороны кустов, на садовой дорожке, лицом к такой же «живой изгороди», стоял мужчина. Узнать, кто это, со спины и в темноте Винченце не сумел. Но человек был занят очень важной насущной надобностью. Покачивался, точно сопротивляясь порывам штормового ветра, и насвистывал себе под нос веселенький мотивчик, ужасно фальшивя. Винченце вполне справедливо рассудил, что в подобном состоянии вряд ли возможно за кем-то подсматривать или вообще что-либо заметить. Но все равно подождал, пока мужчина закончит, застегнется и отправится веселиться дальше походкой «бравого матроса».

Однако он не увидел, как, едва скрывшись за деревьями, нетрезвый господин перестал шататься и, перейдя на рысь, бросился прочь…

Винченце вернулся к распластанному телу. Он разбил еще один стоявший неподалеку фонарь, принес склянку с маслом и, облив труп, бросил тлеющий фитиль.

Сухая от жары трава легко занялась. Весело побежали язычки пламени, лишенное жизни тело вспыхнуло, как старый пергамент.

Он задумчиво смотрел на огонь. За сад можно было не беспокоиться — лужайка, ставшая могилой, была очерчена широкими песчаными дорожками. Пламя не могло перекинуться на деревья, лишь тщательно вылизало предоставленный ему клочок земли.

Огонь поглотил все, не сумел справиться только с фонарным столбом.

Винченце вернулся в дом через черный ход. Ему повезло, на пути встретился один сын кухарки — столкнулись у лестницы, тот нес из подвала бутыли с вином. Увидев изрядно потрепанного итальянца, парень хрюкнул и ничего не сказал, только залихватски подмигнул: мол уж он заметил, какими глазами провожали барышни заморского кавалера, объяснять, что к чему, не надо, не дураки-с!..