Сила собственного чувства потрясла его. То, что он испытывал к Дамарис, не шло ни в какое сравнение с чувством к Эдиве.

Когда же наконец придет ответ от короля Вильгельма? Он отправил послание с просьбой разрешить ему жениться на Эдиве почти месяц назад. Король должен бы уже получить его и прислать ответ.

Алан придет в ярость, когда узнает о его намерениях, подумал Жобер, откидываясь на подушки. Он решит, что его хозяин потерял разум. Но разве женитьба на Эдиве не является наилучшим способом обеспечить ее преданность?

Жобер был уверен, что Эдива не способна предать своего мужа. Даже под давлением родственников. Став женой, она будет считать своим долгом во всем поддерживать супруга.

А что, если она не захочет выходить за него замуж? Она такая гордая и упрямая. Может не пожелать связывать себя узами брака. Конечно, если она откажется, он не станет принуждать ее. Женщина должна выходить замуж по доброй воле. Но за соответствующую мзду отец Рейболд подпишет документ, подтверждающий, что Эдива согласна выйти замуж. Пусть даже ее придется притащить в церковь связанной по рукам и ногам.

Нет, до этого дело не дойдет, решил Жобер. У него имеются другие средства, чтобы сломить ее сопротивление. Он своей любовью заставит ее сдаться. При этой мысли губы его дрогнули в улыбке.

К сожалению, придется подождать. Скоро он снова будет здоров и полон сил.

Жобер закрыл глаза и заснул.

Его разбудил запах дыма. Не привычный запах угля в жаровне, но тяжелый смрад от горящей соломы, дерева и горящей плоти. Сначала Жобер встревожился, но потом вспомнил о погребальном костре для умершего в деревне ребенка.

Наверное, отца Рейболда этот обычай приводит в ярость. Он непременно будет говорить о варварстве саксов.

Что касается Жобера, то ему саксы не казались такими уж дикарями. Просто они были другими.

Жобер подумал об Эдиве. Она вела себя как любая другая женщина. Многое умела делать – даже лучше, чем большинство женщин, которых он знал. Она была отличной рукодельницей, умела обращаться со слугами и управлять хозяйством.

В замке было много предметов роскоши. Это тоже опровергло распространенное среди норманнов мнение о саксах как о людях грубых и невежественных. Ему, например, еще никогда не приходилось спать в такой уютной и хорошо обустроенной спальне, как эта. Даже вещи, которыми саксы пользовались в повседневной жизни, были изящными и радовали глаз: серебряные кувшины и кубки с витыми ножками, украшенные великолепным орнаментом, гребни из резной слоновой кости, деревянные сундуки с бронзовыми замками и ручками, обтянутые полосками кожи. Как ни странно, Жобер все больше убеждался в том, что саксы, возможно, могли бы тоже многому научить норманнов. Это были отнюдь не дикари, которых следовало убивать или превращать в рабов. Если норманн хорошо обращался с ними и был справедлив, они были готовы честно трудиться.

Жаль умершего ребенка из деревни. Семья, наверное, оплакивает его. Но дети часто умирают в любой семье. Даже в королевской.

Запах дыма усилился. Жобер с трудом встал и, подойдя к окну, раскрыл ставни. В деревне было суетно и шумно. Дым поднимался не от одного костра, а от нескольких крестьянских домишек.

Жобер нахмурился. Что-то не так. Горит не погребальный костер. Это пожар в деревне! Он заметил, как между горящими домами мечутся его рыцари.

Преодолевая слабость, Жобер вышел из спальни и спустился по лестнице. В зале никого не было, кроме перепуганной служанки.

– Что случилось? Что происходит в деревне? – спросил он.

Но девушка, вытаращив на него глаза, не ответила. Жобер сообразил, что она не понимает, что он ей говорит, и попытался вспомнить те немногие слова по-саксонски, которые знал. Потом махнул рукой и пошел к двери. Он направился к воротам и позвал стражника.

– Что, черт возьми, происходит? Почему наши люди напали на деревню?

– Милорд! Почему вы встали с постели? – испуганно спросил стражник.

– Я пришел, чтобы узнать, что происходит!

– Это Форней приказал всем ехать туда. Он сказал, что вы больны и вас нельзя беспокоить.

– Но что случилось, объясни наконец!

– Все началось с погребения. Леди Эдива пошла в деревню, на похороны. Но скоро она прибежала назад, крича, что в деревне пожар, горят дома. Она потребовала, чтобы несколько человек отправились в деревню – помочь тушить пожар. – Стражник пожал плечами. – Признаюсь, я послал туда людей. Форнея нигде не было видно, а вы знаете леди Эдиву. Когда она что-нибудь решит, с ней не поспоришь.

– Но ты сказал, что это Форней приказал?

– Это было потом. После того, как напали саксы.

– Напали саксы?

– Да. Я сам не видел, но оттуда примчался Хеймо, требуя подкрепления. Он сказал, что двое наших людей ранены и что это была засада. Вот тогда и появился Форпси. Он взял с собой остальных людей, и они побежали с холма вниз. Я не удивился бы, узнав, что это он поджег целую деревню. Он просто рассвирепел. И все кричал что-то о «вероломной саксонской чертовке».

Жобер сделал глубокий вдох. Он сомневался, что сможет удержаться в седле – у него от слабости подгибались ноги. Придется послать туда стражника.

– Скачи в деревню, – приказал Жобер, – и скажи Форнею, чтобы он не смел ничего жечь! Наоборот, он должен помочь тушить пожар. Если есть пленные, то пусть доставят их сюда. А самое главное, скажи ему, чтобы он не трогал Эдиву, иначе будет иметь дело со мной!

Рыцарь смотрел на него во все глаза.

– Я все сделаю, милорд, но кто останется стеречь ворота? Если на крепость сейчас нападут, ее некому будет защитить.

– Я сам постою здесь. Сесть в седло и ринуться в бой я не смогу, но еще способен пустить стрелу, чтобы на какое-то время задержать нападающих.

Рыцарь кивнул, вскочил на коня и помчался по склону холма в направлении деревни. Жобер, едва держась на дрожащих ногах, закрыл за ним ворота. С трудом, словно дряхлый старик, он взобрался по лестнице на сторожевую башню.

Жобер видел, как рыцарь въехал в деревню и скрылся в дыму.

– Черт бы побрал Форнея! – Жобер в ярости ударил кулаком по стене башни. Черт бы побрал ее. О чем они оба думают?

Его охватил страх. Что, если Алан прав, а он ошибается? Что, если Эдива заманила его людей в засаду? Если это так, он ее накажет. Невзирая на ее красоту и, женственность, он заставит ее поплатиться за жизни своих людей!

Почему она сделала это? Уж лучше бы убила его, когда он мылся в лохани, чем предавать.

Скрипнув зубами, Жобер взглянул на затянутую дымом долину.

Как могла она это сделать? Лечила его, целыми днями ухаживала за ним, а потом предала? Это лишено всякого смысла.

Но может быть, Эдива действительно пошла в деревню, чтобы выразить соболезнование семье умершего ребенка? А ее соплеменники сами подожгли деревню, чтобы завлечь его людей в ловушку?