чем — Томми презирал спорт. «Занятие для кретинов!» Он мог вам это доказать, как дважды два — четыре. Но такова была сила его обаяния, что даже тот факт, что он не играет ни в какие игры, не отражался на его популярности. Будь у него прыщи или перхоть, возможно, он от этого сильно проиграл бы в глазах окружающих, но кожа у него была чистая, а волосы густые и здоровые, и Джо говорила, что он к тому же очень хорошо танцует, — это после того раза, когда они все вместе ходили танцевать.

Мяч вернулся со скоростью метеора.

Теперь почему-то он, как правило, возвращался прямо к Паднину с Питером. Оба они держали клюшки наготове, толкались, стараясь занять стратегическую позицию, прямо как в танце. И вот прилетел мяч, а Паднин с Питером кинулись к нему, и Паднин будто перевернулся в воздухе, а Питер хотел было опять одурачить его. И… в общем, никто точно не знает, что именно произошло: толкнул ли Питер Паднина, так что у того сорвалась палка, или что там еще, только дело кончилось тем, что удар Паднина, в который он вложил всю свою мощь, пришелся не по мячу. Вместо этого палка со всего маху опустилась на голову Питера, так что удар гулко разнесся по всему огромному полю.

Наступила страшная тишина.

В глазах запечатлелась картина: четырнадцать игроков с одной стороны и пятнадцать — с другой, застывших в неудобных позах, кого как застиг удар, — кто с поднятой ногой, кто с занесенной, кто с опущенной или отведенной в сторону клюшкой; а по краям поля — затаившие дыхание зрители. Длилось это несколько секунд. Затем Мико отшвырнул свою клюшку и подбежал к безжизненно лежащей на земле фигуре.

Опускаясь на колени, он заметил, что рыжие волосы уже успели потемнеть от хлеставшей крови.

— Питер! — позвал он, переворачивая его на спину.

Веки были закрыты, из горла вырывался какой-то храп. Лицо бледнело на глазах, так что начали резко проступать веснушки.

— Питер! — сказал Мико и еле удержался, чтобы не потрясти его.

— В чем дело, Мико, что случилось? — раздался сзади задыхающийся голос Джо. — Что с ним?

— Ничего особенного, — ответил Мико. — Сшибли его, вот и все. Сейчас очухается.

— Слушайте, я же нечаянно, — лепетал Паднин, стоявший по другую сторону. — Я в мяч метил, а он мне под руку подвернулся, и у меня клюшка сорвалась. Слушайте, как он, ничего? Слушайте, да послушайте же, ребята, вот крест святой, я нечаянно. Ей-богу, я нечаянно.

— Да перестань ты, Паднин, — сказал Мико. — Ну тебя! Знаем же, что нечаянно.

Он стал ощупывать голову Питера, стараясь найти, откуда сочится кровь, от которой уже почернели волосы. Рыжие волосы, так что кровь на них даже не казалась красной. Но она обагряла пальцы Мико, осторожно исследовавшего голову. Он увидел зияющую темно-красную рану и что-то белое внутри.

— Ой, Мико! — вскрикнула Джо, зажимая рот рукой.

— Разойдитесь, разойдитесь! — раздался голос Папаши, прокладывавшего палкой дорогу через толпу. — Что это такое, Мико, что с ним?

— Сшибли его, сэр, — сказал Мико. — Получил палкой по голове.

— Дай-ка я посмотрю, — сказал Папаша.

Он нагнулся над Питером и забормотал что-то, увидев лицо, в котором не осталось ни кровинки; причмокнул языком, услышав легкое похрапывание, вырывавшееся из приоткрытого рта, и сказал: «Так, так», — и затем прикоснулся к ране. Собственно, не к самой ране, а просто осторожно надавил на кости черепа вокруг нее кончиками своих тонких женственных пальцев, которыми, наказывая за дело, умел причинить изрядную боль. Он не показал тревоги, когда под нажимом его пальцев череп чуть хрустнул. Совсем чуть-чуть. Он обвел глазами лица столпившихся вокруг.

— Ну-ка, — сказал он, — идите-ка сюда кто-нибудь из студентов! Какого черта вы здесь делаете, ребята? Медики вы, в конце концов, или нет? А ну, присмотрите за ним!

Двое из них вошли в середину образовавшегося круга и опустились на колени рядом с Питером, и при виде его лица и рта, из которого вырывалось похрапывание, они сжали губы. И, осматривая его голову, они старались не смотреть друг на друга.

— Лучше бы послать за «скорой помощью», — сказал один из них, не поднимая головы.

— Ну-ка, Джо, — сказал Мико, — беги на дорогу. Там в первом доме за церковью телефон есть. Да иди же, ну, иди скорее! — добавил он, заметив, что она медлит.

«Во всяком случае, так будет лучше для нее», — подумал он, когда она ушла, и, встретившись глазами с Папашей, заметил, что тот одобрительно кивнул.

— Нельзя ли его перенести? — спросил тогда Папаша студентов. — Не можем же мы оставить его лежать на поле, пока не приедет «скорая помощь».

Те переглянулись.

— Только если сделать это очень осторожно, — сказали они. — Так, чтобы голову не потревожить.

— Вот и прекрасно, — сказал Папаша. — Чего же мы ждем, ребята? Ну, срочно, точно, аккуратно. — До чего же он был взволнован, если даже в такую минуту вспомнил свою любимую присказку.

Две или три куртки связали вместе и сделали что-то вроде гамака. Сделали, конечно, Мико и его отец. Связали еще несколько узлов и подстелили импровизированные носилки под Питера. Под голову и под шею подложили фуфайки, и рубашки, и спортивные трусики, которые набросали со всех сторон. Донесли его до невысокой стены и осторожно переправили на ту сторону. Впереди шли Большой Микиль и Мико, а сзади поддерживали два медика. Добрались до дороги, пересекли зеленую косу — царство гусей — и отнесли его домой к Мико.

Делия испуганно поднялась со своего места у очага, невольно схватившись рукой за сердце, и лицо ее побелело, почти как у Питера, однако, увидев за спинами несущих старшего сына, она опомнилась и пошла к ним навстречу.

Они бережно положили его на кровать Мико. Веки его ни разу даже не дрогнули. Короткие рыжие ресницы лежали на бескровных щеках, как две царапины. Делия принесла таз с водой и стала смывать кровь с волос, осторожно прихлопывая то место, откуда она все еще продолжала сочиться.

— Пока довольно, — сказал медик, стоявший рядом с ней. — Надо подождать, пока за ним не приедут.

— Скажи, а это серьезно? — спросил Мико,