– Диски? – удивилась я. – Может, запись видеонаблюдения?

– Точно! – кивнула Авенга. – Он хочет просто иметь на руках доказательства. Все наглядно, на видео. Тогда это не просто его слово против… против Ольховского.

– Доказать? – хмыкнула Анна. – Скорее застраховать себя на случай неполучения денег. После той драки и руки этой сломанной он все куда-то попрятал, даже из дому унес. А что это, так и не сказал. Рявкнул, чтобы я не лезла не в свое дело! Можно подумать, оно мне нужно, это дело. И он сам мне тоже не сдался. Он же с меня взял практически кровавую клятву, что я ничего никому не скажу.

– И с Сашки тоже, – добавила я. – Он приходил к ней, угрожал. Требовал, чтобы она молчала. Она знаете как переживала. Она тоже хотела все рассказать.

– Ага, – кивнула Авенга с неодобрением. – Рассказать все, а потом Ольховский посыпает голову пеплом, выкидывает на улицу Марлену, а нашу Сашу под белы рученьки вводит в свой белый особняк, припорошенный снегом. Такой у нее был план?

– Почему такой? Может, совсем другой! – обиделась я, хотя, надо признать, я вполне уже допускала такие мысли в голове моего Карася. Как-то она мало напоминала женщину, охваченную раскаянием.

– После вашего явления в фитнес-клубе, – продолжила Сухих, – я пришла и потребовала, чтобы он все всем рассказал. Почему я-то должна страдать? Я-то никому ничего плохого не сделала!

– Так вы с ним не спали? – практически хором спросили мы с Басей. И переглянулись с недовольством. Анька принялась теребить уголок моего покрывала, которое и так на ладан дышало, откровенно говоря.

– Спали или не спали? Это же простой вопрос? – нахмурилась Авенга. – Или мне тебе мозг просканировать?

– Шуточки у тебя! – возмутилась Анька. – Мы с ним переспали. Да. Но не до, а после того, что случилось. Но теперь я уже жалею об этом. Мне кажется, он со мной переспал специально.

– В смысле? Нарочно, не по-настоящему? – Авенга рассмеялась. – Притворялся и имитировал оргазм? Ты давно себя в зеркало видела? С тобой все всегда будет по-настоящему.

– Я не в этом смысле, – разозлилась Сухих. – Он со мной переспал, чтобы я уже не могла лезть к нему или там попросить его уехать. Он же теперь вроде как со мной. Только я этого совсем не хочу. И не желаю быть с ним. Он мне не нужен. Я каждый раз, когда домой прихожу, надеюсь, что он уже собрал вещи и ушел. Знаете, сколько раз он сыну своему собственному звонил, с тех пор как ушел? Ни разу.

– Ну, это еще ни о чем не говорит.

– Ни о чем. Но только не для меня. Я вас уверяю, Стасу на всех наплевать, кроме себе самого. Мне хочется, чтобы вся эта история закончилась уже. Честно говоря, Стас – он какой-то нехороший. Мне кажется, он способен на что угодно. И диски эти, копирование. Даже если это и встречи Ивана с Карасиком – разве это не гадко? А вчера я слышала их разговор. И тут ошибки не может быть. Он так и сказал: «Ты, Ольховский, не думай, что сумеешь от меня отмазаться». А потом добавил: «Это пока что речь идет о двадцати пяти. Будешь плохо себя вести – будут все пятьдесят».

– Может, это не деньги. Может, он хочет взять у него двадцать пять…

– Чего? – фыркнула Сухих. – Пачек сигарет?

– Презервативов? – Бася домыслила в меру своей испорченности.

– Моделей самолетов? – предположила я.

– Нет, девочки. Он сказал: «Что для тебя двадцать пять штук баксов, Ольховский? Разве покой тебе не дороже?» Так что это точно было про деньги. И про Марлену.

– Так что ты думаешь, Ольховский откупится? Такому ведь, как Стас, один раз деньги дашь – он прилипнет на всю жизнь! Это ж ужас какой-то, – всплеснула руками я.

Авенга встала и принялась ходить по моей комнате – туда-сюда, туда-сюда. Потом подняла голову и щелкнула пальцами.

– А ты не можешь каким-нибудь образом выкрасть какой-нибудь диск?

– Выкрасть? – задумалась Анна. – Я же говорю, он все вынес из дому.

– Есть одно место, в котором все мужчины оставляют все самые важные вещи. Чтобы они были под рукой. Это глупо на самом деле, но даже мой муж, уж на что стреляный воробей, но даже и после зоны все продолжает хранить в машине, – поделилась Авенга. Мы переглянулись.

– После зоны?

– Я сказала – после зоны? – несколько фальшиво удивилась она. – Я имела в виду после командировок на Север. Это я так просто называю их…

– А-а, – мы кивнули, но вопросов к Авенгиному мужу у меня стало еще больше. Он что, еще и в тюрьме сидел? Вот это да. Или она в самом деле только оговорилась? Честно говоря, не думаю.

– Ты думаешь, диски у него в машине? Это возможно, – согласилась Анна. – Но она же закрыта. Как же я туда могу попасть? Вытащить ключи? Так он может заметить.

– Знаете, девочки, мы говорим вообще не о том! – вдруг подала голос Бася. – Диски, деньги, шантаж! Наше ли это все дело?

– Как же… Конечно, наше! – все зашумели, задвигались, но Бася поднялась с софы и почти по слогам произнесла:

– Это дело не наше, а Марленино. Это ее муж, это ее деньги, ее семья и ее ситуация. И как мы можем решать ее тут, сами, не посоветовавшись с ней? У меня все! – Бася хлопнулась на софу и замолчала.

Тишину теперь никто не нарушал. Мы тупо смотрели перед собой, и никому не нужно было слово. Никто не хотел его брать. Я сидела тише воды, ниже травы и думала только об одном: главное, чтобы в результате нашего политического совещания я не оказалась избранной в качестве парламентера. Все, что угодно, но я не могу звонить Марлене. У меня язык отсохнет, особенно учитывая тот факт, что ее муж изменял не с кем-то там, а с моей лучшей подругой, подругой детства. С Карасем.

– Кому еще чаю? – аккуратненько спросила я и стала медленно, бочком, бочком отходить к кухонному проему.

– Надо сказать Марлене. А потом уже думать, что делать дальше, – мрачно изрекла Авенга, остановив меня одним взглядом.

– Ты уверена? – пискнула я. – Тут, в таком деле, ведь главное – не сделать хуже.

– А ты хотела бы оставаться последней, кто ни о чем не догадывается? Ведь у нас именно такая сложилась ситуация? Ты бы хотела, чтобы тебе по почте потом пришли фотографии, на которых твой муж кувыркается с твоей подругой?

– Или видео! – вставила свои три копейки Бася. Она, как профессионал в области кино, фотографии презирала. – И тогда все будет видно в подробностях.

– Карасик не очень фотогенична, – согласилась я.

– Есть те, кого камера целует в губы, есть те, кому она плюет в лицо, – с умным видом добавила Бася. – Нет, мы не можем подвергать Марлену такому риску. Мы просто обязаны ей все рассказать.

– Что-то холодно. Пойду форточку закрою, – я сделала еще шаг в сторону спасительной кухни.

– Вопрос только в том, кто это сделает? – наконец раздалось то самое – страшное. Авенга смотрела на меня. – Может, ты, Галь? Все-таки это твоя подруга.