– Всё наносится на карту, все зарисовывается, все путевые точки, контуры, – объяснил он, перелистывая страницы. – Все места, которые я здесь посетил: Маленькая лягушка, Большой снегирь, Хребет логова дьявола и так далее.

Маршалл перебрал копии исторических карт и рукописных архивных отчетов, после чего показал мне на большой современной карте тропу, по которой нам предстояло пройти. Она тянулась вдоль ручья Файрс-Крик и затем уходила вверх по ущелью Карверс-Гэп, соединяя старые поселения чероки Тасквитти-Таун и Томатли-Таун. Наша прогулка была лишь вершиной айсберга: основная часть работы состояла из архивных исследований. Маршалл регулярно ездил по всей стране по библиотекам, включая Национальный архив в Вашингтоне, округ Колумбия, где со своим помощником дни напролёт изучал старые архивные записи и делал тысячи цифровых фотографий. Обнаружив в исторических записях упоминание неизвестной тропы, он выстраивал предварительный маршрут в картографической программе, а затем отправлялся в лес на его поиски. Если ему удавалось найти тропинку, которая совпадала с гипотетической линией, нарисованной в программе, это означало, что он с высокой вероятностью обнаружил старую тропу чероки. Тем не менее, чтобы исключить ошибку, он ходил по прямой линии от хребта к хребту и искал другие подходящие варианты. «Если там десять троп, откуда мне знать, какая из них настоящая? – сказал Маршалл. – Но если там только одна тропа, то ты точно знаешь, что это она и есть».

Он также внимательно осматривал окрестности, чтобы понять, осталась ли эта индейская тропа нетронутой или же она была превращена в проселочную дорогу, просеку или лесозаготовительную дорогу (например, проселочные дороги имеют глубокую колею, а разбросанный повсюду щебень говорит о том, что дорога выравнивалась строителями). Иногда он находил сразу три итерации тропы – первоначальную тропу, проселочную дорогу и современную дорогу, которые наслаивались друг на друга, словно послеобразы.

Благодаря его исследованиям мы узнали, что наша сеть дорог в значительной степени была унаследована (или точнее, присвоена) от коренных американцев, однако основной целью Маршалла был поиск нетронутых троп чероки. В своей деятельности он руководствовался (во всяком случае, частично) экологическими мотивами: каждый раз, когда он находил неизвестную индейскую тропу, Лесная служба в соответствии с федеральным законодательством создавала санитарно-защитную зону шириной четверть мили по обе стороны тропы на время проведения археологических работ (в некоторых случаях они могут длиться десятилетиями). И если эта местность, например реликтовый лес, признавалась исторически значимой, то правительство штата принимало меры по ее сохранению первозданном виде. Таким образом, находя и нанося на карту старинные тропы чероки, Маршалл сумел защитить более сорока девяти тысяч акров общественной земли от вырубки леса и добычи полезных ископаемых.

Маршалл изменил некоторые фундаментальные представления о сути природоохранной деятельности. Консервационисты обычно боролись за защиту отдельно взятых участков земли, в то время как Маршалл боролся за сохранение троп. Поскольку тропы чероки часто проходят рядом или совпадают со звериными тропами, они обеспечивают идеальные коридоры для перемещения диких животных между экосистемами. Многие тропы тянутся вдоль хребтов, откуда открываются живописные виды, которые должны понравиться будущим посетителям парков. Что еще более важно, показав, что рукотворные артефакты могут способствовать охране дикой природы, Маршалл преодолел разрыв между культурой и окружающей средой. Эта дихотомия знакома современным американцам, но она была бы совершенно чужда доколониальным коренным американцам. Миля за милей Маршалл меняет ландшафты, возвращая им первозданный вид.

* * *

Мы шли по грунтовой дороге, изучая просветы между деревьями. Вскоре мы заметили тропинку, которая убегала вправо от нас. Мне она показалась очень живописной, но у Маршалла было иное мнение. Во-первых, она была слишком широкой. Чероки ходили, наступая с пятки на носок, как канатоходцы. Как объяснил мне один знакомый чероки, «широкая дорога никому не нужна. Ты ведь просто ходишь по ней. Все что там есть – растения, лекарственные травы, животные – исчезнет, если ты сделаешь ее широкой».

Маршалл предположил, что эта тропа когда-то была расширена лесорубами, и что она сузится, когда мы доберемся до вершины хребта. Пять минут спустя, однако, мы наткнулись на прибитый к дереву синий указатель. Замешательство Маршалла усилилось; никакой туристической тропы там не должно было быть. И все же, сверившись с картой и навигатором, он убедился, что мы находимся на правильном пути.

В конце концов он пришел к выводу, что Лесная служба просто приспособила тропу чероки под свои нужды. Это было довольно необычно. Дело в том, что индейские тропы редко переделываются в пешеходные тропы, поскольку у них совершенно разное предназначение. Чероки максимально распрямляли свои тропы, чтобы побыстрее добраться до места назначения. Поэтому они прокладывали их вдоль хребтов и всячески избегали подъемов на вершины и спусков в овраги. В свою очередь, рекреационные тропы, которые являются относительно новым европейским изобретением, постоянно петляют, чтобы охватить как можно больше таких живописных мест, как горные вершины, водопады, смотровые площадки и водоемы. Кроме того, при проектировании современных туристических маршрутов учитывается даже разрушительное воздействие на почву обуви для хайкинга; так, например, на крутом склоне тропа будет постоянно петлять, чтобы уменьшить угол подъема. Для индейских троп повороты на 180 градусов не характерны. Они, как правило, поднимаются в гору по так называемой «линии падения» – пути, по которому вода стекает с вершины.

Хотя индейцы ценили скорость больше, чем легкость подъема и не задумывались об эрозии, они тоже нередко отклонялись от кратчайшего маршрута по причинам, специфичным для их культуры. Джеральд Этелаар, археолог, изучавший равнинных индейцев Канады, рассказывал мне, что он приходил в отчаяние всякий раз, когда его коллеги пользовались компьютерными программами для того, чтобы нанести на карту «наименее затратные тропы», поскольку они исходили из ошибочного предположения, что коренные народы Северной Америки путешествовали по своим исконным землям, словно марсоходы, которые предназначены для исследования безлюдных и неосвоенных ландшафтов. «Я им постоянно напоминал: у всех ландшафтов есть своя история!»

В отличие от всех остальных живых существ, люди обладают культурой – искусством, сказаниями, обрядами, религией, самобытностью, моральными ценностями, – и наши тропы отражают ее особенности. «Есть множество причин, по которым мы поступаем нелогично», – заметил Джеймс Снид, археолог, изучающий «движения ландшафтов» на американском Юго-Западе. Другими словами, логика человеческого поведения может быть такой же непредсказуемой, как и создаваемые ею тропы. Чероки могли сделать большой крюк, чтобы обойти вражеские территории или попасть к родственникам; тропинки могли вести к священным местам или уводить от мест обитания злых духов. Однажды Маршалл нашёл доколониальную тропу, которая вела на вершину горы Купол Клингмана, где, по-видимому, проводились религиозные обряды. Если бы чероки всегда шли по пути наименьшего сопротивления от одного поселения к другому, они бы никогда не полезли в горы. В других местах Северной Америки археологи также находили индейские тропы, которые часто сворачивали к сакральным местам, чтобы путники могли по дороге помолиться.