Рад выступил из рабочего кабинета обратно в комнату.

— И там — то же самое? — указал он на соседний черный проем.

— То же самое, — подтвердил Дрон. — Я здесь, Нелли там, и никто не знает, кто приумножил капитал, кто потерял.

— Ну мне, положим, достаточно кофейни Макса! — подала голос, звеня подаваемой чайной посудой, Нелли. — Письмо послать, письмо получить. А к этому товарищу, — сыграла она на «товарище» интонацией, переадресовав свою речь Раду — словно отпасовав мяч, — он меня даже и не подпускает.

— Хотя он тебя и кормит, — принял Рад посланный ею пас.

— Это почему ты решил, что этот товарищ ее кормит? — воззрился на Рада Дрон. Так, как если бы застал Рада подглядывающим в замочную скважину их с Нелли спальни.

— Твое собственное выражение. — Рад удивился его реакции. — Сам вчера так сказал.

— Я? Сказал? — Теперь удивился Дрон.

— Сказал, сказал, — выступила свидетелем защиты на стороне Рада Нелли. — Не сказал только, как именно кормит.

— Нет, почему, — Рад придал голосу канцелярскую сухость. — Сказал. «Сладко».

В смехе Дрона и Нелли, последовавшим за его шпилькой, Раду почудилась некая ненатуральность. Как если б они случайно пустили его туда, куда ему попадать не следовало.

— Чайник вскипел, — объявила от стола Нелли. — Кто какой чай будет пить?

— Пойдем, выберем, — выключая в кабинете свет, позвал Рада Дрон. — Там у Нелли сортов — как лекарств в аптеке. Глянем, на что падет глаз.

Мобильный у него в кармане зазвонил, только сели за стол. Еще не успели сделать ни глотка — лишь залили пакетики в чашках кипятком и ждали, когда чай заварится. Дрон поднялся со стула, извлек мобильный на свет, пискнул кнопкой ответа.

— Хеллоу! — проговорил он по-английски. И озарился удовольствием слышать собеседника: — Доброе утро, доброе утро!

— Крис? — вполголоса спросила его Нелли. Дрон кивнул. Крис, означал его кивок.

— Вы позавтракали? — спросил он в трубку. Крис что-то ответил ему, и Дрон снова кивнул, но теперь это был кивок, адресованный его невидимому собеседнику: — О'кей. Прекрасно. И мы готовы. Прямо сейчас. Вылетайте. — Он отнес трубку от уха, разъединился, пискнув кнопкой отбоя, и посмотрел по очереди на Нелли с Радом. — Крис уже спускается на улицу.

— И? — вопросительно произнесла Нелли.

— Я бы хотел, чтобы у него остались самые хорошие впечатления от нашей встречи. — Дрон отвечал Нелли, словно под ее коротким «и?» подразумевалось нечто куда большее, чем простой вопрос о планах. — Давайте и мы двинемся. Бог с ним, с нашим чаем. Выпьем где-нибудь еще, если захочется. Не против? — посмотрел он на Рада.

Рад пожал плечами и стал подниматься.

— Не против, — сказал он.

Ему было все равно, что делать. Сидеть пить чай, выходить, что-то еще. Главное, не пропустить момента, когда Дрон будет готов его выслушать.

— Мне кажется, он был жуткий сластолюбец, — сказал Крис, указывая на большой фотографический портрет Томпсона, висевший в холле перед выходом. — Сластолюбивый развратный старикашка. Так это по нему и видно.

— Не без того, не без того, — со смешком поддакнул Крису Дрон. — Особенно это явно вот на той фотографии, — показал он на снимок, где Джим Томпсон, седовласый американский джентльмен с аккуратно подстриженными «полковничьими» усами, словно бы благоухающий бренди и хорошим одеколоном, сидел в лодке с сетью. — Черпал жизнь частым бреднем.

— Ты его понимаешь, да? — сказала Нелли.

— Я его понимаю, — с покладистым удовольствием подтвердил Дрон.

— В самом деле? — Крис посмотрел на него с притворным ужасом. Под которым, возможно, было не совсем притворное чувство. — Нет, жить одним наслаждением, без динамического начала — это убийственно. Смертельно скучно.

— Но он же торговал шелком, — решил подать реплику Рад.

— Это сразу после войны, когда он только перебрался сюда, я так понял, — упорствующе произнес Крис. — А потом разбогател — и почил на лаврах, стал ловить кайф. Пресная жизнь.

— Вот он ее и приперчивал: искал по всему Таиланду старые дома и свозил к себе в усадьбу, — заметила Нелли, непонятно — то ли заступаясь за хозяина усадьбы, то ли вслед Крису осуждая его.

— За это ему и спасибо. — Дрон заложил руки за спину и отвесил в пространство перед собой поклон — должно быть, духу бывшего американского шпиона, заброшенного во время Второй мировой в Таиланд и вернувшегося в него после отставки, чтобы разбогатеть, заняться скупкой по всему Таиланду старых сельских домов и тем заложить основу будущего музея традиционной тайской архитектуры.

— По-моему, он просто-напросто был любитель тайских женщин, — указала Нелли на фотографию, где седоусый, по-стариковски оплывший Томпсон был снят с молодой крепкотелой тайкой, с которой, согласно подписи, жил последние годы и которая считалась его женой. — Смотрите, как он ее притискивает к себе.

И Дрон, и Рад, и Крис — все невольно заулыбались.

— Ну что ж, что притискивает, — прощающе произнес Крис.

Экскурсовод, щуплый таец средних лет с ослепительными, выбеленными лазером крупными зубами, стоял в дверях холла, ведущих в переднюю с коробом, заполненным музейными тапочками, и приветливо улыбался. Улыбка его означала, что экскурсия закончена и пора очистить музейную площадь для следующей группы экскурсантов.

Уличный свет после сумрака дома был болезненно ярок, и, выйдя, несколько мгновений все стояли, жмурясь, приставляя к глазам козырьком ладони, — привыкали к ярости полдневного солнца. Наконец зрачки сузились, слепить глаза перестало. Улочка старинных тайских домов, устроенная бывшим американским шпионом в центре Бангкока, вновь приняла их в себя, открыв взгляду свою недальнюю перспективу.

— Интересно, — обращаясь к Дрону, произнес Крис, — как этот мой соотечественник мог владеть здесь усадьбой, когда, вы говорите, нетаец не имеет права быть собственником земли?

— Не имеет. — Дрон жестом сожаления развел руками.

— Хотите, Крис, вложить здесь деньги в недвижимость? — спросила Нелли.

Крис неопределенно покрутил в воздухе рукой.

— Просто интересно. Как это здесь делается.

— В смысле, обходится закон? — уточнила Нелли.

— В смысле, находится компромисс с законом. — Крису не понравилась ее формулировка.

— Скорее всего, Крис, — сказал Дрон, — владение было оформлено на кого-то из коренных тайцев. На ту же его жену, — кивнул он в сторону дома, из которого вышли, напоминая о фотографии с молодой крепкотелой тайкой. — Здесь, в Таиланде, есть свой специфический бизнес: оформляют владение на гражданина Таиланда, а реальный владелец кто-то другой. Официальный владелец получает свои комиссионные — и ни во что не вмешивается. Есть целый слой людей, которые на это живут.