полную упакованных трав и бутылок с жидкостью, которые Розторн только что отмеряла из своих запасов.

— Я всё надписала, ‑ объяснила Розторн. ‑ Если понадобится ещё — скажи, чтобы послали за мной, ‑ она скривилась и добавила, ‑ и, возможно, упомяни, что бодрящий чай Крэйна на волосок лучше моего.

Все уставились на неё.

— Только на волосок! ‑ сердито сказала она. ‑ И то, что я об этом сказала, Крэйну не говори!

— Да я и мечтать не смел, ‑ заверил её Нико, забирая корзину. ‑ Спасибо, Посвящённые. Дети, надеюсь, что скоро увижу вас.

— Благослови тебя Мила, ‑ мягко произнесла Ларк. ‑ Пусть узел развяжется, и пусть нити разойдутся и распрямятся пред твоим взором.

Сэндри моргнула; когда Ларк говорила, девочка увидела, как золотые пряди энергии проплыли по воздуху и нежно обвились вокруг мага. Остальные трое почувствовали происшедшее и волшебство и затрепетали.

Нико поклонился и ушёл. Посвящённые и дети начертили круги богов у себя на груди, и вернулись к работе.

В течение следующих двух недель всякий раз, когда они видели Нико, его чёрные брови были задумчиво нахмурены. Он дал Трис ещё книг и свитков для самостоятельной работы. На несколько дней он передал её Фростпайну, который научил её и Трис свойствам металлов. Нико редко посещал коттедж на время трапез; Браяру оставалось мыться в одиночестве большую часть вечеров. Даже когда Нико приходил поесть или учить, он легко отвлекался.

Одним жарким днём, стоя на северной стене храма вместе с остальными, Даджа увидела, как из окон Оси вылетело облако.

— Это … ? ‑ спросила она Браяра.

— Загон для птиц, ‑ ответил он. ‑ Наверняка.

Облако птиц-гонцов разбилось и разлетелось в разные стороны. Менее чем через полтора часа из Спирального Круга галопом вылетели верховые курьеры.

— Что-то крупное, ‑ ответила Трис.

— Может, когда-нибудь они расскажут нам, что происходит, ‑ проворчал Браяр. ‑ Было бы здорово.

Двумя ночами позже Нико присоединился к ним за ужином. Он выглядел разбитым. Его глаза были опухшими и покрасневшими; складки вокруг носа и рта на его лице были глубже обычного.

— Я думаю, мы сделали всё, что можем, ‑ объявил он. ‑ Они наверняка получили весть вовремя, и сообщение было отправлено в береговые города и на острова. Теперь мы можем только ждать.

— Какое сообщение? ‑ спросила Сэндри.

— Ты расскажешь нам, что стряслось? ‑ поинтересовался Браяр.

Мужчина кивнул:

— Завтра в Рагате будет землетрясение, где-то до полудня. Весть была отправлена в Рагат и в соседний с ним Паджан, чтобы они приготовились, и всем у окружающих берегов, до которых может докатиться приливная волна.

— Землетрясение? А мы в опасности? ‑ нервно спросила Трис.

— Нет. Если будет волна, то большую её часть примет на себя восточное побережье Эмеланского полуострова, а не наша сторона, ‑ сказал ей Нико. ‑ Рагат слишком далеко от нас, чтобы ощутить само землетрясение, ‑ он беспокойно побарабанил пальцами по столу.

— Что-то тебя всё-таки беспокоит? ‑ осведомилась Ларк. ‑ Ты можешь лишь предупредить людей. Не то, чтобы ты в самом деле мог остановить землетрясение.

— Почему им нельзя остановить землетрясение? ‑ спросила Сэндри, когда Нико не ответил.

Трис побледнела; на секунду она почувствовала, как её сжимает сила прилива:

— Никогда даже не думай о подобном!

— Это вопрос энергии землетрясения, ‑ указала Розторн. ‑ Она накапливается годами. Эта энергия должна куда-то уйти — её нельзя просто заставить исчезнуть.

— Но маленькие толчки были всё лето, ‑ возразил Браяр. ‑ Разве они не спустили пар?

— Нет. Они только усилили его, потому что они не были в точке, где растёт это землетрясение. Верно? ‑ спросила Трис Нико.

Он кивнул и потыкал еду на своей тарелке:

— Мне не нравятся вести из Храма Круга Волны в Рагате, ‑ сказал он наконец.

— Кто у них главный? ‑ спросила Ларк.

— Досточтимый Хьюат, ‑ ответил Нико.

Ларк тихо присвистнула:

— Хьюат. Он, и его машины, которые преобразуют энергию из одной формы в другую. Какая была последняя? Ах да — мельница, которая должна была преобразовывать энергию ветра в магию молний. Как я могла забыть?

— Хьюат что-то сказал? ‑ спросила Розторн.

— Его сообщение для Мунстрим было следующим: «Возможно, вы удивитесь», ‑ сказал ей Нико. ‑ Мне не нравится, как это звучит.

— Сейчас мы уже ничего не можем поделать, ‑ указала Розторн. ‑ У тебя такой вид, что тебе следует быть в кровати.

— Даже Хьюат не настолько возгордился, чтобы обмануть землетрясение, ‑ добавила Ларк, но четвёрке послышалась неуверенность в её голосе.

Нико вздохнул:

— Трис, потерпи ещё два или три дня. Я оставлял тебя одну, и я знаю, что тебе очень необходимо обучение. Мне жаль, но такая проблема может выжать сок даже кого-нибудь моложе меня.

— А разве ему можно говорить как тебе? ‑ спросил Браяр Розторн. ‑ Как‑будто он — дерево?

Нико улыбнулся:

— Прости меня, Трис. Мы с тобой всё наверстаем, ‑ он поднялся на ноги и покинул коттедж.

— Почему он усталый? ‑ спросила Сэндри.

— Он занимался предвидением в своём кристалле, пытаясь увидеть будущее. Это истощает его, ‑ объяснила Ларк. ‑ Нам повезло, что он был здесь, чтобы помочь нашим собственным провидцам разобраться в разных знамениях, ‑ она встала. ‑ Кто моет посуду?

Она спала? Всё выглядело натуральны, местами.

Женщина в одежде служанки сидела на покрытом шахматной клеткой плиточном полу, и пила из тяжёлого хрустального графина. Из белых язв на её лице, руках и ногах что-то сочилось; один глаз она совсем не могла открыть.

— Выпьй с мной, твья свтлсть, ‑ озорно улыбнулась она. ‑ Выпьй за Повелительницу Смерть, как и все мы.

— Нет, спасибо, ‑ прошептала она. Увернувшись от женщины, она побежала, преследуемая пьяным смехом. Её родители были здесь, в лабиринте коридоров дворца. Её мать, отец, Пириси — она должна была найти их. Пора было уезжать. Ей никогда не нравились дворцы. Они были холодными, ящики из мрамора, хрусталя, металла и фарфора, где человеку негде было сесть и расслабиться. Как только найдёт своих, они смогут уехать.

Она забежала за угол и вдруг оказалась в спальне своих родителей. Они были всё ещё в постели, как обычно, обнявшись, как обычно. Сейчас они встанут, засмеются и поманят её к себе.

Но они не встали. Она подошла к месту, где они покоились на подушках, и потрясла отца за плечо. Он скользнул в сторону. Она увидела его лицо, на котором свернувшиеся нарывы от оспы стали из белых коричневыми. Вдруг на неё навалилась вонь старой смерти, запах протухшего мяса. Её мать соскользнула вместе с отцом, прижатая к его груди, и такая же мёртвая. Пириси лежала у подножия их кровати с разбитым её убийцами лицом. На её красном платье — траур по её трём детям, погибшим в предыдущие два дня — не было ни следа.

Хлопнула дверь. Её взгляд заметался по комнате.

Свечи и лампы погасли. Она была одна, в темноте, с мертвецами.

Втянув воздух, Сэндри села. Она увидела белые каменные стены Дисциплины и свою