Получается, автору нужно спасти Барбару и при этом не обидеть Рональда. Поэтому Барбара поворачивается к начальнику со сдержанной улыбкой и мурлычет: «Не о чем беспокоиться, я сама могу за себя постоять. Конечно, с 2006 г., когда я еще работала снайпером в спецназе, я немного подрастеряла форму, но уверена, что до сих пор могу поразить движущуюся мишень, где бы она ни была в пределах полумили, да хоть бы и там, где вы сейчас стоите». И начинает копаться у себя в сумочке. У Рональда нет желания узнать, что она сейчас достанет – револьвер 38-го калибра или ключи от дома, так что он бросается к своему безопасному и внушительному «Хаммеру», запрыгивает внутрь и поспешно уезжает. Проблема решена.

Однако начиная с этого момента читатель будет ждать событий, которые заставят Барбару вытащить револьвер и спасти положение или признаться, что она ничего не знает о спецназе, – кажется, она вычитала это слово в одном из романов Тома Клэнси. Но это еще не весь ущерб, причиненный истории. Растущие ожидания, не имеющие ни малейшего отношения к повествованию, полностью переворачивают то, как мы толкуем все события, которые будут происходить.

Предположим, что история Барбары – это необременительный роман, где главная героиня пытается убедить Кайла, молодого врача-идеалиста, сердце которого она хочет покорить, что у нее нет интрижки с противным начальником Рональдом. Проблема в том, что, когда она упоминает о своем прошлом в спецназе, возникает совсем другая история. Куда более серьезная. Поскольку большую часть удовольствия мы получаем, пытаясь выяснить, что происходит, читатели сами начнут выдумывать возможное развитие событий, и вам нужно, чтобы их вариант продолжения имел хоть какое-то отношение к той истории, которую вы рассказываете. Вы же не хотите, чтобы читатель подумал: «Ого! Если Барбара в самом деле из спецназа, то почему она работает секретаршей в компании по производству удобрений, да еще на такого аморального типа, как Рональд? Они что, делают бомбы из удобрений? А этот ее парень, Кайл, не слишком ли старательно скрывает он свое прошлое? Да, он утверждает, что работает в организации „Врачи без границ“, но может, у него на стороне есть небольшой наркобизнес? Всякое бывает…» – и читатель уже отключился от вашего текста и погрузился в размышления, о которых вы и подумать не могли даже в самых смелых фантазиях.

Любая информация, которую вы добавляете в историю, – как капелька краски, упавшая в миску с чистой водой. Она растекается и окрашивает всю воду. Как и в жизни, новая информация заставляет нас переоценивать значение и эмоциональный вес прошлого и смотреть на будущее свежим взглядом{123}. В истории эта информация влияет на то, как мы истолковываем все происходящее (как мы воспринимаем каждую деталь), и вызывает особые ожидания по поводу того, что может случиться в следующих главах. История увлекательна для нас из-за ощущений, которые мы испытываем, когда устанавливаем подобные связи, поэтому хорошо, когда в ней есть что связывать. Когда связывать нечего, когда писатель неосознанно вводит новую информацию, которая не имеет никакого отношения к его задумке, история в голове у читателя движется в направлении, совершенно отличном от вашего. Поэтому, хотя писатель и может забыть, что Барбара вроде как из спецназа, сразу же после того, как уедет Рональд, читатель об этом не забудет. Именно это подтолкнуло Чехова написать Щукину: «Если в первой главе говорится, что на стене висит ружье, то во второй или третьей оно должно выстрелить. Если оно не будет стрелять, то нечего вешать его на стену»{124}.

Необходимость всегда выстраивать причинно-следственные связи может напугать писателя. Как сохранить целостность? Как убедиться, что вы не сбили читателя с толку? Как говорит гарвардский профессор Дэниел Гилберт: «У всего есть причина и следствие»{125}, – так давайте попробуем преобразовать это в старое доброе и очень простенькое математическое уравнение.

Но для начала еще раз вспомним все, что мы уже знаем о законе причинно-следственных связей и о том, для чего они нужны в нашем повествовании. Каждая сцена должна:

• каким-то образом быть следствием «решения», принятого в предыдущей сцене;

• двигать историю вперед посредством реакции персонажей на происходящее;

• делать следующую сцену неизбежной;

• что-то нам сообщать о характерах персонажей, облегчая понимание мотивов, которые кроются за их действиями.

Это значит, что вы должны задать себе следующие вопросы, чтобы судить, является ли определенная сцена частью длинной цепи причин и следствий:

• Несет ли в себе сцена какую-то крайне важную информацию, без которой одна из последующих сцен не будет иметь смысла?

• Есть ли у нее понятная причина, которую видит читатель (даже если «настоящая причина» происходящего раскроется потом)?

• Она помогает понять, почему герои поступают так, а не иначе?

• Она вызывает у читателя ожидания особых неминуемых событий?

А теперь перейдем к математическому уравнению: оценивая значимость каждой сцены в истории, спросите себя: «Если я это вырежу, изменится ли что-нибудь в последующих сценах?» Перефразирую немного Джонни Кокрана: «Если ответ "нет", то действуйте». Эй, я не говорила, что будет просто, – никто не вкладывает в свою историю душу и сердце лишь затем, чтобы сделать пару лирических отступлений.

Подумайте о последней прочитанной книге, которая вас зацепила. Помните ощущения в животе, когда вы без остановки читали страницу за страницей, и стремление узнать, что произойдет дальше? Вы инстинктивно поддались этим ощущениям – таким образом мозг заставляет нас читать и читать, пока он выискивает информацию, которая может ему пригодиться.

Ладно, представьте, что история – это машина, которая мчится со скоростью 100 км/ч. Вы наслаждаетесь быстрой ездой; вы с историей – единое целое. Затем писатель краем глаза замечает прелестный цветущий луг. Он ударяет по тормозам, а вы бьетесь головой о лобовое стекло, в то время как писатель выпрыгивает из машины и радостно бежит на луг порезвиться. И все это ради одной секунды восторга. Потом он снова готов ехать. Но поедет ли история с той же скоростью? Нет, потому что он только что ее остановил, а значит, как бы он вас ни уговаривал, история не двинется с места. Скорее всего, она уже не вернет прежнюю скорость еще и потому, что вы автору больше не доверяете. Он уже остановил историю безо всякой причины – кто сказал, что он не сделает этого снова? К тому же остановка разорвала цепь причин и следствий, и вы уже не совсем понимаете, что происходит. Нет, возможно, вы еще пытаетесь выяснить, как этот луг связан с повествованием, но оказывается, что он вообще не имеет к нему отношения. В итоге вы стали меньше обращать внимания на то, что написано на страницах, поэтому можете упустить ту самую деталь, которая способна снова разогнать историю.