Поверхность всех массивных деталей машины покрывала ржавчина. Когда шестеренки вращались и зубцы соприкасались, поверхность очищалась настолько, что металл в этих местах полировался до зеркального блеска. Красноватая ржавчина, наросшая за бессчетные столетия бездействия, стиралась, разлеталась пылью и какое-то время витала внутри металлического устройства, отчего казалось, что все внутри окутано ржавым туманом.

Из-за этой пыли Ричард, как ни пытался, не мог увидеть дно устройства. Сложно было разглядеть его через это сплетение вращающихся деталей, крупных рычагов, валов толщиной в руку и массивных шестерен. Однако далеко внизу, в мрачных глубинах машины, ему удалось мельком заметить множество вращающихся механических деталей, пока блеск верхних работающих механизмов не затмил расположенные ниже. Туман из грязи и ржавчины, стертых с рабочих поверхностей, создавал впечатление, будто внутри всю машину затянуло дымом.

Ричард отодвинулся, чтобы Кэлен тоже заглянула в узкое окошко. Поскольку он сдвинулся в сторону, то обнаружил другое отверстие, сбоку, чуть левее и ниже окошка. Он пригнулся к нему, поднеся ближе светящийся шар. Отверстие представляло собой не что иное, как узкий желоб. В нем стопкой лежали несколько точно таких же металлических полосок.

Кэлен указала на потолок.

— Ричард, смотри.

Свет, пробивавшийся из крошечного отверстия в центре машины, проецировал на потолок какой-то символ. Это проецируемое изображение медленно поворачивалось.

Заглянув в окошко, Ричард увидел, что механизм из колес и шестеренок выстраивает металлические пластины с отверстиями в форме символических элементов на пути луча света таким образом, чтобы спроецировать набор элементов в единый объединенный символ, появившийся на потолке, тогда как другие шестеренки, разом вращаясь, поворачивают проецируемое изображение.

— Та же эмблема, что на боковине.

— Откуда берется свет? — спросила Кэлен.

— Он похож на свет, исходящий от самосветящихся шаров.

Ричард обошел машину, счищая с нее слой пыли, образовавшийся за время ее долгого сна. С каждой стороны была та же самая эмблема — тот же символ, который вращался у них над головой, проецируясь на потолок.

Ричард пристально вглядывался в проецируемое изображение, и вдруг нахлынуло осознание.

— Добрые духи, — едва слышно прошептал он.

Кэлен перевела взгляд с обеспокоенного Ричарда на образованный лучами янтарного света светящийся символ, медленно вращавшийся на потолке.

— Ты узнал его?

Ричард кивнул, продолжая смотреть, как образованная светом сложная эмблема вращается на потолке над машиной.

— Регула.

Кэлен не понравилось это слово. Оно ей показалось знакомым. Она рылась в памяти, пытаясь сообразить, где слышала его. Наконец ее осенило.

— Ты имеешь в виду, «регула» — как в той книге, что мы на днях смотрели в библиотеке?

— Именно так, — сказал Ричард. — Этот символ был на ее корешке.

— Точно, — с удивлением сказала Кэлен. — Теперь я вспомнила.

Пока он сосредоточенно изучал символ, нарисованный светом, Кэлен осторожно погладила свою руку, в которой пульсировала боль. Она стала сильнее, чем раньше этой же ночью, когда они увидели нечто, наблюдавшее за ними в их комнате. Вдруг боль ужалила ее так сильно, что на глаза едва не навернулись слезы. Затем ослабла. Кэлен перестала задерживать дыхание и смогла спокойно вдохнуть.

Она получала и много худшие раны, и терпела куда более сильную боль, поэтому не слишком озаботилась. Это скорее раздражало, чем беспокоило. Тем не менее Кэлен знала, что даже такая простая рана может стать причиной опасного заражения, поэтому решила, что стоит, пожалуй, попросить Зедда осмотреть ее царапины, пока не стало хуже. Он наверняка сможет залечить их.

Ричард, бывало, использовал свой дар, чтобы лечить, но не мог делать это произвольно, по желанию, как другие волшебники. По крайней мере, не в таких пустячных случаях. Хотя его дар был мощнее, чем у Зедда, Натана или Никки, он проявлялся уникальным образом. Возможно, оттого, что Ричард был боевым чародеем, его могущество, чтобы проявиться и начать действовать внутри его, требовало или крайней необходимости, или гнева. Исцеление царапины, какой бы болезненной она ни была, определенно казалось недостаточной причиной. Куда разумнее было оставить это Зедду.

Но проблема с представителями земель, растревоженными странными пророчествами, нечто, наблюдавшее за ними в их комнате, а потом внезапно напавшее на них, и теперь еще провал в полу в Саду Жизни и открытие того, что таилось под ним, — все это было куда важнее и требовало неотложного внимания. Она попросит Зедда заняться ее рукой, когда для этого будет время.

— Ты знаешь, что означает «регула»? — спросила Кэлен.

Все еще глядя на символ, проецируемый на потолок, Ричард кивнул.

— Да, но довольно сложно перевести его точно. На древнед'харианском «регула» означает регулировать.

— Звучит вполне безобидно.

Взгляд его серых глаз наконец остановился на ней.

— Казалось бы. Но нет. Полное значение этого слова куда богаче смыслом, чем передает этот простой перевод.

Кэлен несколько секунд изучала его глаза.

— Хорошо. Можешь объяснить мне, какой же смысл вкладывают в это слово и что оно означает?

Ричард взъерошил пальцами волосы, размышляя, как объяснить.

— Полагаю, ближайший аналог понятию «регула» — что-то вроде автономного контроля, но как бы… — Он скривился, пытаясь найти правильные слова. Наконец ему удалось их подобрать. — Как если регулировать, применяя верховную власть.

— Верховную власть?

— Да. Наподобие того, как законы природы регулируют мир жизни.

Кэлен не понравилось, как это прозвучало.

— Значит, раз этот символ на потолке есть и на книге, то, возможно, книга поможет нам установить, что же это за устройство? Возможно, даже объяснит, что оно делает здесь?

— Возможно, — согласился Ричард, вновь принимаясь разглядывать картинку на потолке. — Хотя тут есть загвоздка.

— Какая?

— Символ, может быть, и тот же самый, только зеркально перевернут по отношению к тому, что нарисован на обложке.

Кэлен покачала головой. Для нее изображение было совершенно непонятным. Оно напоминало набор кружочков и черточек, похожих на следы куриных лап, внутри этих кружков. Все это окружало треугольник, по сторонам которого располагался набор очень странных завитков, каких Кэлен никогда прежде не видала.

— Да как ты вообще запомнил, что это — тот самый символ? Он такой сложный… откуда твоя уверенность, что они действительно одинаковые? да еще что этот по отношению к тому зеркален?