Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Халида нет на станции,— сказал я.— Понятия не имею, что ему ударило в голову, но он вылез через малый шлюз в открытый космос.
— Какой-то новый трюк! — проворчал Морияма.
— Интересно, куда это он собрался? — задумчиво сказал Джайкер.— Хотел вернуться на мостик? Но это невозможно — мостик с другой стороны солнечных панелей. Забраться в капсулу? Тоже невозможно — она пристыкована к главному шлюзу.
— Может быть, он совершил самоубийство? — предположил Ким.
— Тогда он не стал бы одевать скафандр,— резонно возразил Морияма.
— Но какая-то цель у него должна быть! — всплеснул руками Джайкер.— Вряд ли он решил отправиться на увеселительную прогулку после того, что здесь произошло! Запас воздуха в скафандре ограничен, а Халид не может рассчитывать на то, что мы откроем дверь, когда он постучится. Я не понимаю его логики, и, честно говоря, это меня пугает.
— Может быть, Халид забрался на башню? — с видимой неохотой сказал Танака.
— На башню?
— На самый верх, к передатчику энергии.
— Что ему там могло понадобиться?
— Может быть, он хотел попробовать ручное управление?
— Ручное управление? — переспросил я, чувствуя, как на лбу снова выступает холодный пот.— Что еще за ручное управление?
— Ручное управление передатчиком.
Этот проклятый Танака, скользкий, как угорь! Не может толком ответить ни на один вопрос — только и умеет, что крутить хвостом!
— Вы хотите сказать, что, забравшись на башню, он сможет управлять передатчиком энергии вручную? — переспросил я.
Если и теперь я не получу внятного ответа, то просто вырву его проклятый раздвоенный язык! Танака это понял и поспешно закивал:
— Да, совершенно верно. Там, на башне, есть маленький пульт и простейшая система управления. Не сложнее, чем пульт для видеоигр.
— И Халид знает об этом?!
— Да. Мне очень жаль, но да. Он спрашивал меня, и я не мог...
Я снова взглянул на часы. Все начинается сначала. Через двадцать пять минут Мекка появится на горизонте, и Халид начнет свое шоу...
— Как мы можем ему помешать? — быстро спросил я.
Танака опустил голову.
— Боюсь, что никак,— тихо сказал он.
— Но почему? С какой стати? Вся энергия, которую вырабатывают панели, проходит через наши трансформаторы и регулируется с нашего пульта управления. Мы просто перекроем энергетический поток, и Халид может сидеть на башне, пока у него не кончится кислород.
— К сожалению, вы не правы,— Танака покачал головой.— Мы не можем пропустить через трансформаторы станции гигават энергии — электросмог выведет из строя все наши приборы. Через станцию идет лишь небольшая часть энергии.
— А все остальное?
— Через контуры, расположенные на башне.
Я не хотел в это верить. В конце концов так не честно! Это просто ночной кошмар, и сейчас я проснусь.
— А с этими контурами что-то можно сделать?
— Сделать?
— Сломать!
Я вспомнил о мече Кима. Ответь «да»! Пожалуйста, ответь «да»!
— Только если на них не подается напряжение. Но если пульт ручного управления активирован, напряжение на контурах убьет всякого, кто попытается их сломать.
Ненавижу. Ненавижу энергетику, ненавижу физику, ненавижу космонавтику.
— А мы можем вмешаться в работу пульта ручного управления?
— Нет. Когда мы проектировали управление, v никто не мог предположить, что возникнет такая надобность.
— Другими словами, Халид может уничтожить Мекку, а мы не можем его остановить? — вмешался в разговор Морияма.
— Совершенно верно, командир,— ответил Танака со вздохом.
Тишина. Я посмотрел на Танаку, на Морияму. Никакой надежды. Рана горела огнем, но эта боль была ерундой по сравнению с болью, которая терзала мою душу. Я был так близок к победе. Несколько блаженных минут я даже верил, что победил. И все же... Никакой надежды. Все бесполезно.
— Неправда,— я покачал головой.— Есть еще одна возможность.
И я достал из шкафа еще один скафандр.
— Ёсико! — я повернулся к девушке.— Найдите для меня обезболивающее. Самое сильное из всех, какие есть на борту.
— Рука так сильно болит, Леонард-сан? — переспросила она.
— Не слишком сильно. Но мне нужно, чтобы она не болела совсем.
Я начал натягивать скафандр.
— Леонард-сан, вы можете потерять руку, если...
— Принеси лекарство, оппа! — сказал я громко. И это сработало. Свободолюбивая интеллектуалка Ёсико в глубине души так и осталась дайме — верной подругой самурая, для которой каждое слово мужчины — закон. С памятью сотен поколений не поспоришь. Ёсико молча открыла аптечку, выбрала ампулу, достала шприц, набрала лекарство и сделала инъекцию. Боль тут же отступила. Отлично.
— Дайте мне, пожалуйста, револьвер, командир,— попросил я Морияму, застегивая перчатки.
Он покачал головой.
— Это бессмысленно, Леонард. Уже слишком поздно. Осталось всего двадцать минут.
— Этого достаточно.
— Халид пристрелит вас.
— Это я пристрелю его. Дайте оружие, kudasai!
Морияма неохотно отдал револьвер, и я закрепил рукоять на своем правом бедре с помощью длинных полос лейкопластыря.
— Леонард, подумайте еще раз,— попросил командир. — Вы ранены, вы истощены. Вы можете умереть. — Яготов умереть.
С этими словами я закрепил на вороте скафандра шлем и открыл внутренний люк шлюза.
До этого момента я нечасто выходил в открытый космос, а если и выходил — то лишь на «светлой стороне» станции. Так что, когда я выбрался из запасного шлюза, моим глазам открылся невероятный, невиданный прежде пейзаж. Внизу, подо мной (мозг сразу же принялся устанавливать свои координаты), расстилалось бесконечное серое поле солнечных панелей — словно гигантская Стена Плача всей вселенной. Над моей головой висел земной шар. Сейчас он тонул во тьме, лишь тонкая, как волос, серебристая полукруглая линия очерчивала его краешек. Это был терминатор — граница между светом и тенью, между ночью и рассветом. Я видел над собой огромный массив темной воды — Индийский океан. Оставались считанные минуты до Аравийского полуострова, до последней битвы за Священный город. Не мешкая больше, я захлопнул за собой наружный люк шлюза и повернулся к башне. Сто пятьдесят метров — это всего лишь число, причем, по космическим меркам не слишком большое. Но лишь сейчас, стоя у основания башни, я понял, насколько она высока. Словно колокольня первого космического собора или дочка-акселератка Эйфелевой башни — филигранная конструкция из железных балок, теряющаяся в поднебесье. Я снова посмотрел на часы. У меня оставалось в запасе двадцать минут.