подчас ожидают, как часто необходимые сведения находятся не там, где их усердно разыскивают.

Наталия Михайловна сообщила в своем фундаментальном труде лишь факт о пребывании портрета Дашковой в коллекции Шервинского. Но как и при каких обстоятельствах он туда попадает, - то, что меня больше всего интересует, - она не написала. Да и не входило это в ее задачу, Поскольку Наталии Михайловны нет в живых, вероятно, придется обратиться к самому Сергею Васильевичу. Узнаю его телефон, звоню. Отвечает отнюдь не старческий голос. Вначале даже не поверил, что к телефону подошел именно он. Ведь Шервинскому должно было быть, по моим скромным подсчетам, около 90 лет. Со мной же говорил человек с бодрым голосом, хорошей памятью, а главное - живым отношением к действительности, любезностью потомственного москвича и доброжелательным вниманием к моим хлопотам.

- Да, мне действительно исполняется 90 лет… Что вы хотели бы узнать о картине Левицкого? Купил я портрет в 1939 г. при содействии старого москвича Льва Владимировича Гарнунга… Кстати, все подробности покупки вы можете узнать непосредственно от него. Запишите номер его телефона…

От Гарнунга я и услышал историю любопытную, уходящую в седую отдаленность. Притом разговор наш проходил своеобразно. Я звонил Льву Владимировичу и задавал ему свои вопросы. Он молчал некоторое время, потом медленно говорил:

- Переговорю кое с кем. Позвоните мне вечером…

Звонил вечером. Получал любезную и вполне добротную справку. Но почему-то всегда возникали какие-то новые недоумения, которые разрешать надо было опять-таки с ним. Снова Лев Владимирович охотно брался что-то выяснить у своих многочисленных и таинственных знакомых. В ответ на мои извинения о беспокойстве, которые я приношу ему, он признался:

- А это, знаете ли, мне и самому интересно.

…В двух километрах от нынешней железнодорожной станции Быково, по Рязанскому шоссе, располагалась усадьба Марьино. Во второй половине XVIII века она принадлежала видному деятелю екатерининского времени М. Измайлову. Затем перешла к Воронцовым-Дашковым. Последним ее владельцем являлся Илларион Илларионович Воронцов-Дашков, ротмистр лейб-гвардии гусарского полка, адъютант кого-то из великих князей. Он разорился и вынужден был в начале нашего века продать имение. Притом со всем его содержимым - обстановкой, утварью, библиотекой и даже фамильными портретами.

Купил Марьино земский служащий Андрей Николаевич Ильин, живший в Быкове. Тот самый Ильин, упоминавшийся в письме Голомбиевского. Когда новый обладатель имения стал разбираться с приобретенным имуществом, то обнаружил среди разной рухляди и две картины - портрет Екатерины II, как позже установили, рокотовской кисти, и… портрет Дашковой, созданный Левицким. Вероятнее всего, это и был тот самый портрет, который украшал парадную залу Академии наук в Петербурге и затем по велению Павла I был оттуда убран. Его передали кому-то из Воронцовых и отправили в захолустное Марьино, подальше от людских глаз. Быть может, о нем вообще забыли хозяева усадьбы, в которую они не столь часто наезжали. Похоже, потомки легендарной княгини не очень-то почитали ее память. Поэтому портрет оказался более чем на сто лет фактически упрятанным от специалистов и любителей живописи.

Хуже того - Ильину он достался в таком плачевном состоянии, что ему пришлось незамедлительно отдать полотно на реставрацию опытному мастеру. Естественно, после сложной и дорогостоящей операции Андрей Николаевич никак уж не мог забросить картину на чердак, как сообщал Голомбиевский. В этом отношении его сведения не отличаются достоверностью. Очевидно, они исходили от Иллариона Илларионовича или же от кругов, ему близких, и сказаны были в явном раздражении на удачливого покупателя из простолюдинов. Ну, словом, один бывший богатый человек, а нынче несколько обнищавший, продал другому человеку, некогда неимущему, а сейчас разбогатевшему. Обычная и ничем не примечательная повседневность. Поэтому вначале Ильин не вызвал у меня никакого интереса. Тогда для меня было важно то, что цепочка странствий картины Левицкого, конечно, с какими-то пробелами, как будто бы замкнулась: Левицкий - Академия паук в Петербурге - имение Марьино Воронцовых-Дашковых - Ильин - Шервинский. Кажется, все сходится. Можно было бы и точку ставить…

Но однажды в Центральном государственном архиве литературы и искусства я наткнулся на указание о переписке Андрея Николаевича Ильина с Владимиром Ивановичем Саитовым. Не тот ли это Ильин, владелец Марьина? И что может быть общего у него с почтенным литературоведом? На всякий случай выписал эти материалы. Когда же их просмотрел, то открыл для себя интересного и весьма привлекательного человека, совсем не того, кого несколько снисходительно себе представлял и который позже станет чуть ли не темой моего поиска…

Ильин просил Саитова сообщить ему данные о некоторых прошлых владельцах старинных усадеб в Верейском уезде Московской губернии. А вот такие любопытные строки я читаю в письме от 22 июля 1912 г.: «Я собираю материал по старине Верейского и особенно Бронницкого уездов, - пишет Андрей Николаевич, - где нам сейчас принадлежит имение Быково, бывшее Воронцовых-Дашковых. Но никогда не собирался что-либо печатать, занимался этим только в собственное удовольствие. Зимой же, по просьбе своего приятеля, составил краткое описание села Виноградова в Московском уезде, которое в ограниченном числе экземпляров должно скоро выйти из печати. Вот так я заразился бациллой печати и теперь, вероятно, понемногу буду публиковать собранное в Верейском уезде. К сожалению, только трудно попасть опять в такой случай, как в Виноградове. Там на чердаке нашлись остатки архива Бенкендорфа, с несколькими бумагами, принадлежавшими генерал-прокурору Глебову, со сведениями о пребывании в этом имении французов в 1812 г.

Простите меня за болтовню, но у кого что болит, тот о том и говорит…»

А «болит-то» у него дело изучения памятников истории и старины Подмосковья! Андрей Николаевич, судя по письму, настолько основательно увлекся этим занятием, что «его собственное удовольствие» привлекло внимание специалистов и серьезной печати. Вот даже выпустил краеведческую книжку! Да и покупка Марьина, кажется, не была блажью преуспевающего дельца.

Дальше - больше. Узнаю, что Ильин тратил все свободное время, незаурядную энергию на исследование забытых старинных имений, памятников архитектуры, истории, археографии. Много путешествует по Подмосковью. Так, обошел вдоль и поперек свой Бронницкий уезд. Знал его отменно. В живописи разбирался. Имена Рокотова и Левицкого не были для него пустым звуком. Прекрасно понимал истинную их художественную значимость. Не в пример Иллариону Илларионовичу Воронцову-Дашкову. Теперь можно с уверенностью утверждать, что сохранностью и сегодняшним существованием портрета Дашковой мы обязаны только Ильину. Вряд ли дошел бы он до наших дней, попади в другие, деляческие, руки либо останься в прежних, столь равнодушных…

Андрей Николаевич в хождения по Подмосковью часто брал с собой сына. Когда тому нужно было выбирать свой путь в жизни, то