повернула голову, посмотрела на меня, краснея и улыбаясь — я кивнул.

— Вы говорили про подарок, — решил я перевести тему.

— Вообще, после такого я подумываю подарить вам… Альбину, — прошептала она. — А что, я уже взрослая дворянка, могу позволить. Но вообще…

«Но изначальный подарок задумывался другим», — сказала она мысленно.

Я осторожно обнял за талию, она отпрянула и отсела. Затем вскочила, затараторила.

— Представляете, Эльдар Матвеевич, у нас в институте завёлся маньяк! Кто-то из служебного персонала, из работавших с рихнерами, хранил порнографию у себя на рабочем месте. Он установил скрытые камеры в туалетах, извращенец! А ещё — преподаватели заразились мексиканским гриппом. Из-за этого занятия задержали на неделю, выслали по цифровой почте. Хотите, я вам покажу свою курсовую работу по политической географии?

— С радостью, конечно, — кивнул я.

Мы переместились к рихнеру, с трудом найдя второй стул в углу комнаты, погребённый под подушками и одеялами.

Она открыла документ, там было множество политических карт, стала рассказывать:

— Мне задали рассказать про очаги сенситивной напряжённости на территории Нового света. Вот на этой карте они перечислены.

— На одном из них я был неделю назад, — кивнул я.

— О, расскажите!

— Это не очень приятная история. Виннипегский конфликт. Меня телепортировали оттуда из Антарктиды.

— Телепортировали⁈

Я рассказал историю, короткими фразами, низким голосом, без особых ужасов — иногда этот режим инстинктивно включается, когда находишься рядом с предметом обожания. Во время разговора она кивала, задавала вопросы, а рука с рихнер-мышкой ходила по рабочему столу, открывая файлы (вернее, «датэи») с картинами и прочим, и среди прочего промелькнула папка «отъ марфы».

— О, это то самое, о чём вы рассказывали? — прервал я рассказ.

— Да, — Нинель Кирилловна потупила взгляд. — Только не уговаривайте посмотреть вместе, мне очень стыдно. Вообще, это подсудное дело, и мне надобно всё это удалить.

— Ну, зачем же удалять. Вы можете отвернуться, а я посмотрю один, — предложил я.

— Ещё опаснее, Эльдар Матвеевич, вы пере…перевозбудитесь и неизвестно что станете делать! — выпалила она.

— Мне кажется, я и так уже давно перевозбуждён.

— Тогда смотрите, — она сложила руки на груди и демонстративно отвернулась вполоборота.

В первом видео был вполне классический секс, красивый, даже романтичный — парень в солдатском мундире, девушка в бальном платье, медленное раздевание, эстетично и без особых извращений. Я пролистал до женской кульминации и услышал:

— Всё, хватит, а то соседи услышат.

— Соседи? За сто метров? — усмехнулся я.

— Я стесняюсь.

Второе видео я уже видел — «Юная дворянка ублажает своего водителя». Оно было на том самом носителе, который передал мне в первые дни однокурсник Марк (кстати, надо будет проведать бедолагу, подумалось мне).

Водитель на видео был кудрявым пареньком едва ли не моложе меня.

— Значит, вам нравятся кудрявые, Нинель Кирилловна?

— Возможно.

— Ну уж нет, плойку для волос я покупать не стану.

Следом открыл одну из подпапок с сериалами. Японскими. В каком из миров я не был — японская порнография была одной из самых извращённых. Разумеется, первое видео оказалось про студенток в коротких юбочках, к которым прямо на уроке из щелей в полу полезли скользские щупальца. Строгий преподаватель даже и не подумал прервать занятие, глядя, как бьются в напускном экстазе несчастные японские студентки. Следом — пытка связанных и зафиксированных отличниц двумя толстыми преподавателями, видео, прямо скажем, одновременно и отталкивающее, и интригующее. На сцене орального секса Нинель Кирилловна прокомментировала:

— Ну разве так можно делать?

«Когда-нибудь потом покажешь мне…» — снова взорвалась в голове несказанная вслух фраза.

Я обернулся и обнаружил в руках у Нинель Кириллловны открытую мной ранее бутылку вина. Пара глотков оттуда уже была выпита.

— Стоп, стоп, — я ловко выхватил бутылку. — Больше — не стоит.

— Почему! — она потянулась за ней. — Отдайте, вдруг мне хочется больше?

— Потому что чуть-чуть пьяной вы мне нравитесь куда больше, чем черезчур пьяной. И женский алкоголизм не лечится.

Завязалась лёгкая шутейная потасовка, переходящая в обнимашки — она тянулась за бутылкой, и ей пришлось прижиматься ко мне. В конце концов, вино выплеснулось на рукав джемпера Нинели Кирилловны.

— Ой! Это вы виноваты, Эльдар Матвеевич. Ну вот теперь надо срочно застирывать, — заявила она.

Её лицо в этот момент было прямо перед моим. Отдаляться и уходить она не спешила. Я осторожно снял с неё очки, положил на стол.

В таком опасном положении первый поцелуй точно станет спусковым крючком.

«Я хочу, чтобы ты меня…» — «подумала мне в голову» она, закрывая глаза.

Вспышка в моих закрытых глазах. Вкус выпитого ей вина на губах, упавшая бутылка на ковёр, тонкие руки на моей шее.

«Сними джемпер», — попросила она.

Я выполнил — под ним оказалось бьющий в глаза контрастом с белизной кожи чёрный кружевной лифчик. «Если на девушке дорогое бельё — это не вы решили, что у вас будет любовь, а она».

— Юбку… ой, вслух… — прозвучало между моими поцелуями.

Чувствительность оказалась очень высокой — я пока ещё не знал, от природы это, или от вина. Стоны и вздохи раздавались от каждого моего прикосновения. Главное — избавиться от нижней части гардероба, чтобы поворот назад не был возможен. От верхней — можно и позже. Пуговки! Дурацкие пуговки! Ещё в голове всплыла одна проблема — то, что вручил мне Фёдор Илларионович, могло оказаться не вполне недостаточно.

— Я прочитала, что надо… В тумбочке есть тюбик… я стырила у родителей в комоде, — она не то по-настоящему прочитала мои мысли, не то подумала о том же, о чём и я.

Колготки прокатились по фигурной ножке, затем она поднялась со стула, и помогла мне — на пол упали трусики. Мы прошагали до кровати, избавившись от последнего элемента гардероба — лифчика. Грудь, изгибы тела… живьём она оказалась куда прекрасней того, что я видел на тех фото. Да, чёрт возьми, прекраснее всех женщин, которые я видел до этого — да, влюблённость устроена именно так. Я мысленно бил себя по рукам, заставляя не спешить — первый раз обязательно должен стать для неё приятным во всех отношениях, в том числе и в части прелюдии.

Пришло время объяснить, что сейчас будет немного больно.

— Ты только осторожно, — попросила она.

— «Ты»! Ты перешла на «ты» и вслух, — от этого перехода эндорфины ещё сильнее впрыснулись в кровь.

— Ты, тебя, твой… твоя… — она словно пробовала на вкус. — Даря…

— Неля…

Первый раз — он и жаркий, и волнительный, и непростой, и болезненный одновременно. А учитывая, насколько долго я сам этого ждал… Классическая поза не подошла, пришлось воспользоваться обратной, с переходом на «дедовскую», стоя. В первый раз всё закончилось для меня самого чуть быстрее, чем это было достаточно для гарантированного результата. Но я дал себе только короткую передышку — и снова ринулся в бой.

У нас всё получилось. Потом Неля мылась, потом мы валялись на кровати голые, а я просвещал её, рассказывая о разных вещах, о которых ей почему-то не говорили ни родители, ни подруги.

— Так вам… тебе понравился подарок? — спросила она.

— Очень, — кивнул я.

— В какие-то моменты я пыталась убедить себя в том, что ты мне нужен только для этого. Что только чтоб… Но всё было так круто… И чувства… говорят, к первому мужчине они в любом случае будут очень долго. Бывает, что навсегда…

— Мы можем попытаться, чтобы навсегда. Но ты же обещаешь, что не будешь часто лезть мне в голову?

— Пф! Как будто у меня сил хватит. Кстати, про подарки.

Она достала телефон:

— Открой «Мой Двор»… Я всё-таки подарю тебе Альбину. И делай с ней что хочешь, хоть в рабство продавай. За такое…

— Не руби с плеча, Неля, она же беспокоилась о тебе.

— Хочешь сказать, один подарок я тебе уже подарила?

— Ты — самый лучший подарок на все дни рождения, что у меня были.

Я поцеловал её в очередной раз, она накинула на плечи плед, подошла к окну.

— Хочу подышать свежим воздухом…

Нинель Кирилловна дёрнула створку, а затем пронзительно, громко завизжала.

Я подбежал, думая, стоит ли искать в снятой одежде пистолет. Но его не потребовалось: она смотрела не вниз, а вверх. На звёзды.

А звёзд не было. Среди редких облаков светила полная луна, за которой виднелись тонкие прозрачные линии, веером протянувшиеся от горизонта до горизонта. Я вспомнил, когда это произошло — и потерял сознание.

«Молодец, — прозвучал голос в голове. — Всё идёт по плану».

* * *

— Пожалуй, на этом я могу и завершить свой рассказ. Остальное вы все