– Да о чём вы говорите, Пётр Петрович? – радушно откликнулась Вера. – Вы же знаете, что вам здесь всегда рады. Проходите к столу. Знакомьтесь с нашим гостем: Иван Петрович Печерский.

Щеглов мгновенно сообразил, что атмосфера за столом – грозовая. Вера просто излучала холод, а улан явно злобился. Впрочем, гость и без того не производил приятного впечатления. Исправник скроил наилюбезнейшую улыбку:

– Очень приятно, сударь.

Марфа уже поставила перед Щегловым чашку и положила на его тарелку пирог с вареньем.

– Спасибо, Марфа Васильевна, – кивнул капитан и тут же перешел к делу: – Опять у нас странные дела творятся. Снова человек в уезде пропал – приказчик из скобяной лавки. С службы отбыл, а дома не появился. Вы никого постороннего не видели?

– Не было никого, – отозвалась Марфа.

– Жаль! Вы оставались моей последней надеждой: во всех имениях сегодня побывал, но приказчика никто не видел.

– Так, может, он просто куда-нибудь уехал? – сочувственно предположила Марфа. – У него родные здесь есть?

– В том-то и дело, что у него тут жена и трое маленьких детей, – объяснил Щеглов, – не мог он их бросить.

Девушки в замешательстве переглянулись, но тут в разговор вмешался Печерский:

– Это уж вы слишком благородные принципы мещанам приписываете, от дворянина ещё можно ожидать, что он будет о своём долге помнить, а мещане – народ подлый. Устал лямку тянуть, вот и сбежал ваш приказчик.

«Да уж, первое впечатление никогда не обманывает», – признал Щеглов. Столичный гость и впрямь оказался гнусным типом – из тех, кому сразу хочется въехать по зубам. Жаль, что нельзя! Пришлось ограничиться словами:

– Я говорю о том, в чём хорошо разбираюсь. Иллюзий насчёт людей я давно не питаю, но этого приказчика знаю лично. Он никогда бы не покинул семью. Я грешу на болота, ведь они настолько коварны, что местные туда даже не суются, а городской житель мог этого и не знать.

– Ну, вам виднее, – поспешил согласиться Печерский, он даже счёл за благо сменить тему: – Вы не знаете, где здесь можно переночевать? Я ехал с поручением к её сиятельству, но уже выполнил его и могу отправляться обратно, а здесь мне нет места.

– Я сегодня ночую в Хвастовичах. Поедемте со мной, управляющий отведет комнату и вам.

– Благодарю, вы очень меня обяжете!

От исправника не укрылось и облегчение, мелькнувшее в глазах молодой графини. Та призналась:

– Ну, Пётр Петрович, вы и меня очень выручите, мне, право, неудобно, что я не могу разместить гостя на ночлег.

Чутье капитана не подвело: отношения между хозяйкой и гостем явно не заладились. Ну что ж, придётся выручать барышню. Не зря же судьба дважды показала Щеглову графиню Веру (и в Москве, и в Петербурге), прежде чем столкнула их нос к носу в Полесье. Что это было, если не знак? Пётр Петрович даже себе хотел признавался в том, что уверовал: провидение выбрало его в защитники этой прекрасной и храброй девушке. Сейчас он должен был помочь Вере – увезти из её дома непрошеного гостя. Исправник распрощался с хозяйками и обратился к улану:

– Мы можем ехать.

– Я готов, – отозвался Печерский.

Девушки проводили их до крыльца и, убедившись, что гости свернули на подъездную аллею, возвратились в дом.

– Ну и как тебе понравился этот граф? – спросила Вера.

– Вовсе не понравился – злой он и, похоже, опасный, – откликнулась Марфа.

– Вот и мне так показалось. Я даже и не поняла, зачем он приезжал – смешно думать, что «дядюшка» озаботился моей здешней жизнью.

Марфа отмахнулась:

– Ну и бог с ним, с этим Печерским. Забудьте. Надеюсь, мы о нем больше не услышим.

– Хорошо бы, – вздохнула Вера. – Завтра у нас решающий день. Если всё, что задумано, получится, я одна смогу прокормить семью. Давай-ка скрестим пальцы за наш успех! – Она подняла вверх обе руки со скрещенными указательным и средним пальцами, а потом скомандовала: – Ну а теперь пошли спать…

Спать… спать пора. Девочка-паинька готовится ко сну: чёрные локоны струятся меж зубьями щётки, игривые глазки прикрыты ресницами. Ах, как целомудренна тонкая сорочка с высоким воротом, да только острые соски четко проглядывают сквозь тонкий муслин. Так даже лучше: вот она – девственность, зажми её в кулаке, сомни и… размажь. Пусть пресмыкается, вымаливает снисхождение. Пусть лижет хозяйские сапоги!

Сладострастное предвкушение разлилось по жилам, опалило огнём, поманило, и человек шагнул из тьмы. Красавица замерла. Блеск кокетства из её глаз исчез, лицо закаменело. Кого она из себя корчит? Императрицу?.. Бешенство вскипело в крови, и вожделение стало непереносимым. Он потянулся к горлу непокорной, но рука схватила холодный камень – он душил мраморную статую! Ужас, смешанный с гадливостью, покрыл его спину липким потом и… человек проснулся.

За окном ещё переливалась жемчужным блеском полная луна, но в саду уже загомонили птицы – ночь уходила. «Вот ведь приснится же такое», – с отвращением подумал человек и натянул одеяло на глаза. Он попытался вновь заснуть, но ничего не вышло. Проворочавшись с боку на бок целый час, он поднялся. Хватит дурака валять, пора и за дело приниматься.

Пора на шахту – дело не ждёт… Ночь прошла кувырком, и Вера так и не заснула. Ей так хотелось, чтобы с солью всё получилось. Вновь и вновь представляла она, как работники зачистят соляные глыбы, потом разобьют их чугунными кувалдами, а следом они с Марфой запустят соляные кусочки между жерновами. Закрыв глаза, Вера мечтала, как из-под огромного гранитного жернова покажется мелкая белая соль. Жернов в её воображении всё крутился, а мелкая, как речной песок, белая соль всё бежала.

Вера еле-еле совладала с собой и наконец-то успокоилась. Легкая дрёма уже закрутила её в тёплый кокон, когда из этого полусна вышел лорд Джон. Он ласково улыбнулся и покачал головой.

– Вы забыли меня, дорогая леди, – пожурил Джон с притворной укоризной, но было ясно, что он вовсе не сердится, ведь его улыбка осталась такой же нежной.

– Я не забыла, – начала оправдываться Вера, – просто была очень занята, мне так важно, чтобы задуманное получилось.

– Значит, для вас это важнее, чем я. Успешное дело нужнее вашей душе, чем любовные переживания. Вы так устроены, примите эту правду и живите в мире с самой собой, – посоветовал Джон, махнул на прощание рукой и растаял.

Вера открыла глаза. Сон её как рукой сняло, она была озадачена и даже уязвлена. Неужели Джон прав? Но это значит, что она – «синий чулок»! Конечно, Вере всегда нравилось заниматься делом, так что же она – ошибка природы? И впрямь, всю последнюю неделю Вера только и думала, как подобрать дрова и выпарить соль на своей кухне, а о любимом даже и не вспоминала.

«Нет, этого не может быть», – в отчаянии уговаривала себя Вера. Не подлежит сомнению, что она любит Джона, просто то, что нашлась эта соль, стало для неё необыкновенным шансом. Можно вытащить семью из нищеты, а это сейчас важнее всего на свете.