Капитан усмехнулся. Веру его кривая улыбочка обычно забавляла, но сейчас она даже заподозрила Щеглова в издевательстве. Как он может смеяться, когда она в отчаянии?! Но исправник развеял её сомнения:

– Есть тут один откупщик, Горбунов. Местные его очень не любят, да у него связи в самой Москве. Горбунов богаче, чем наши несостоявшиеся покупатели, вместе взятые. Только он по мелочи не торгует, его интерес – хлебное вино.

– А вы можете с ним поговорить? Сначала без меня, ведь надо подготовить почву для встречи. Скажите ему, что я на полкопейки с пуда цену снижу, если он возьмет всё и сделает заказ на следующий обоз. Сейчас цена для меня не так важна, я оборотом возьму.

– Ну, Вера Александровна, никогда такого от дамы не слыхивал, – хмыкнул исправник. – Уж насколько ваша Марфа Васильевна деловая барышня, но ей до вас далеко.

– Деловитость – хорошее качество, особенно если у хозяйки семья большая, – невозмутимо заметила Вера. От её взгляда не укрылась тень, скользнувшая по лицу Щеглова.

– Мне трудно судить, у меня семьи нет, – напомнил капитан, и длительная пауза перед его ответом подсказала Вере, что она перестаралась.

«Оказывается, Щеглов-то не из тех, кто любит получать советы», – сообразила она и быстренько перевела разговор:

– Как мы поступим с Горбуновым? Он согласится поговорить с вами?

– Обижаете, Вера Александровна, – хмыкнул Щеглов. – Нет в этом городе человека, который откажется поговорить с исправником при исполнении обязанностей.

– Так вы же занимаетесь моими делами. При чём тут ваши обязанности?

– Ни при чём! Да остальные этого не знают, а вот форма всегда при мне.

Вера расхохоталась:

– Я до этого как-то не додумалась. Неизвестно ещё, кто из нас лучший коммерсант.

Щеглов молча улыбнулся, и смешливые лучики побежали от его карих глаз. Сейчас кривая улыбка выглядела очень даже мило. Однако шутки шутками, но пора заниматься делом, и Вера предложила:

– Проводите меня, пожалуйста, к Марфе, а сами уж поищите этого Горбунова.

– Сделаем по-другому: заберём Марфу Васильевну с ярмарки, и я отведу вас обеих в гостиницу, а потом пойду искать нашего откупщика, – решил Щеглов.

– Ну, вам виднее…

Они добрались до рыночной площади и стали пробиваться к тому месту, где оставили подводу с солью. Марфу они увидели издали: яркая синяя шляпка возвышалась над толпой почти в центре площади.

– Замечательный рост у Марфы Васильевны, – тихо сказал Щеглов, – её всегда видно.

Вера сочла за благо промолчать…

Наконец они пробились сквозь толпу. По расстроенному лицу своей помощницы молодая графиня поняла, что ничего не продано. Телега и впрямь прогибалась под грузом мешков.

– Ничего не берут, – чуть не плача, сообщила Марфа, – наваждение какое-то!

– Может, наваждение, а может, и сговор, – пытаясь скрыть досаду, заметила Вера. – Пойдём в гостиницу. Осип покараулит здесь, а мы немного отдохнём.

– Да уж, Марфа Васильевна, отдохните чуток! Вон ведь какая сегодня жарища, а вы полдня на солнцепёке простояли, – поддакнул Щеглов.

Марфа молча кивнула, взяла хозяйку под руку и стала протискиваться сквозь толпу. У неё это получалось даже лучше, чем у их единственного кавалера, и спустя четверть часа вся компания оказалась в гостинице. Исправник проводил девушек до их номеров на втором этаже и ушёл искать Горбунова. Вера сняла шляпку, потом тальму и подошла к окну. Она распахнула створки и впустила в комнату прогретый за день воздух. А потом высунулась в окно и подставила лицо к солнцу.

– Не обгорите? – поинтересовалась Марфа. – Солнышко в мае коварное, не успеете оглянуться, как кожа потемнеет.

– Да и пусть темнеет, мне на балы не ездить, а в шахте мужикам безразлично, какого цвета у хозяйки кожа. Это не у меня под носом жених неприкаянный ходит.

– А у кого?

– У тебя, у кого же ещё, – не открывая глаз, сообщила Вера. – Он и ростом твоим восхищается, и тем, что ты очень деловая.

– Не может быть! Кому нравятся «синие чулки»?

– Не считает он тебя никаким «чулком», так что всё от тебя самой зависит. Хоть раз открой в его присутствии рот. Я-то знаю, что ты умная девушка, а он об этом не подозревает, ведь ты при нём молчишь, как рыба.

– Я не молчу, – слабо оправдывалась Марфа, – я просто не знаю, о чём с ним говорить.

– А ты слушай его и отвечай, – посоветовала Вера.

Солнце спряталось за тучи, и с улицы сразу же потянуло прохладой. Захотелось согреться, и Вера предложила: – Давай чайку закажем.

– Лучше я сама принесу поднос из буфетной, коридорного никогда не докличешься, – заявила Марфа. – Вы, как мои шаги услышите, дверь откройте, а то руки у меня будут заняты.

Её не было так долго, что Вера забеспокоилась. Наконец за стенкой раздались шаги. Графиня распахнула дверь, но помощницы в коридоре не оказалось, зато у соседнего номера возился с ключом высокий мужчина в синем сюртуке. Вера успела заметить тёмно-русые волосы и обтянутые тонким сукном широкие плечи. Щёлкнул замок, и мужчина толкнул дверь. Прежде чем войти в номер, он обернулся, и Вера увидела знакомое лицо с раздвоенным квадратным подбородком. В полутёмном коридоре провинциальной гостиницы стоял князь Платон Горчаков.

Вот когда Платон осознал, что значит «онеметь». Он смотрел на замершую в дверях соседнего номера девушку – и не знал, что сказать. Самым интересным было то, что во время долгого пути из столицы он постоянно вспоминал о графине Чернышёвой, а когда наконец-то её встретил, замер столбом. Слов не было.

Вера тоже его узнала – взгляд её заметался, щеки вспыхнули. Она отступила в глубину комнаты и потянула за собой дверь. Это привело Горчакова в чувство: он метнулся вперёд и успел перехватить створку прежде, чем та захлопнулась.

– Вера Александровна, погодите минутку, у меня для вас есть письмо. Оно от вашей сестры. – Платон выпалил первое, что пришло в голову.

Это помогло. Дверь приоткрылась, и в щели вновь появились пылающие Верины щеки. Губы её подрагивали, но она гордо вскинула голову и осведомилась:

– Разве вы знакомы с моей сестрой? Кстати, с которой? У меня их две.

– Я имел честь быть представленным Надежде Александровне. Перед отъездом из столицы я посетил Кочубеев, а ваша сестра и бабушка тоже были там. У нас получился очень хороший разговор. А я и не знал, что мы с вами теперь соседи. Мария Григорьевна сообщила мне, что подарила вам Солиту, а когда дамы узнали, что я собираюсь в Полесье, то попросили захватить письмо для вас.

Похоже, речь получилась убедительной. Вера полностью открыла дверь, мгновенье помедлила: решала – пригласить ли его войти, но потом сама шагнула коридор.