– Ты права! – парень бросился к бумажным пакетам, сваленным на полу, и принялся в них рыться. – Я же купил ему корм.

Нет, Барт неисправим. Не понимаю, он случайно обходит все острые углы или делает вид, что их не замечает? Удобное решение конфликтных ситуаций.

Скит шевельнул ухом: маленький хитрец догадался, что сейчас произойдет. Он услышал заветное слово «корм», и теперь его не оттащишь от миски. Удивляюсь, как до сих пор вместо поджарого питомца у меня на плече не лежит булочка на тоненьких лапках? При таком обилии пищи, которое он поглощает, это неминуемо.

– Ждите, – юноша быстро выскочил из комнаты.

Со стороны казалось, будто за ним гонится стадо бизонов, ну или его преследует Джан, уговаривая выслушать очередную шутку. Например, что в случае затопления Хэдеса, нам нечего бояться: мы с легкостью окажемся на поверхности, ведь мертвые растения всегда всплывают со дна. Помню, когда я впервые это услышала, волосы на голове зашевелились от ужаса. Со временем нестандартный юмор приелся, и с каждым разом все проще и проще улыбаться подобным подколкам.

– Барабанная дробь, – Барт торжественно открыл дверь, в его руках была тарелка, наполненная мелкой коричневой крупой. – Великолепный завтрак для хорьков подан.

Он поставил блюдо на кровать – Скит принюхался. Запах ему понравился, так как зверек облизнулся и вопрошающе посмотрел на меня.

– Иди, – я подтолкнула его к миске, – а то сейчас язык от голода проглотишь.

Фидо с довольным видом бросился к угощению. Он так жадно хрустел, что стало страшно.

– Это точно нормальная еда?

– Обижаешь, – парень поднял вверх указательный палец. – Сбалансированный корм, разработанный специально для хорьков, содержит мясо индейки, злаки, растительные и животные жиры, а также минералы и витамины С и Е, которые делают шерстку вашего питомца гладкой и шелковистой.

– Э-э, – только и смогла выдать я. Слишком уж все было театрализовано, словно передо мной проговаривали хорошо заученную речь.

– Продавщица в магазине сказала, – подмигнул Барт. – Спасибо технологическому прогрессу: теперь ее слова всегда со мной.

Он опустил руку в карман, вынул черную коробку, и приветливый женский голос произнес уже знакомую фразу.

Чудесная вещица, надо будет попросить Нэйта добыть мне такую же и научить ей пользоваться. Признаюсь, пока это лучшее изобретение из тех, что я видела у людей. За последние пятьсот лет они не стояли на месте, а вот мы со своими доисторическими приспособлениями безнадежно отстали.

– Почему не ешь? – юноша жадно сверлил глазами содержимое моей тарелки.

Я быстро взяла желтый кругляш и положила его на язык. Тонкая пластина с приятным треском раскололась. Мм, очень вкусно, чувствуется много пряностей. Не сравнится с едой в замке. Обычно мы едим пресную пищу. На дне озера кулинарные изыски – непозволительная роскошь.

– Ничего подобного в жизни не пробовала, – с восхищением проговорила я.

– Да, ладно? – Барт уставился на меня, как на величайшее чудо в мире. – Ты с луны, что ли, свалилась?

– Почти, – губы расплылись в улыбке, – я из Шотландии.

Не знаю, есть ли сходство между мной и женщиной из тех мест, но там наша родина. Все аструмы часто с тоской вспоминают покинутые земли. Мне тоже порой во снах видится Радужный Замок, хоть я его никогда не видела. Он тихой печальной песней оплакивает судьбу и своих брошенных детей.

– У тебя совсем не чувствуется акцента, – парень изловчился и утащил горсть желтых кругляшей из тарелки. – Ты, наверное, училась в школе для богатеньких?

Я развела руками: пусть думает так, как сочтет нужным. Вдруг мой ответ вызовет у него подозрения. Не хотелось бы выдать себя на банальном вопросе.

Барт заметил, что я ем без энтузиазма и забрал у меня блюдо с необычной пищей:

– Ты странная, но клевая. Теперь понятно, почему Нэйт так с тобой возится. Боится упустить.

– У него мои вещи – наша встреча неизбежна.

Хотелось, чтобы голос звучал как можно беззаботнее, но не выходило. Я снова и снова задумывалась над нашими отношениями с терром. Нэйт до сих пор не дал понять, нужны они ему или нет. А если все встречи для него не более чем очередная неприятная обязанность?

– Если ты еще добавишь, что она предопределена Силой, я тебя расцелую, – на лице собеседника было написано безграничное восхищение.

Мне стало не по себе.

– Успокойся, – рассмеялся он, – оставим поцелуи нашему Ромео.

Нужно поддержать диалог? Или это было риторическое высказывание? Ох, жизнь, почему ты несправедлива и не сделала Барта немым? Если так дальше пойдет, он заметит мое невежество.

– Чем займемся? – юноша опустошил тарелку и теперь косился на бумажные пакеты в углу.

Интересно, сейчас тоже можно промолчать или отвертеться не получится?

Я пожала плечами:

– Как хочешь.

– Отлично, – кажется, он только этого и ждал, – есть грандиозная идея!

Барт бросился к столу, но его остановила громкая мелодия, донесшаяся из черной коробки.

– Нет, – простонал он и, взяв вещицу в руки, добавил бодрым голосом. – Нэйт, мы все во внимании.

– Никаких игр, – громко разнеслось по комнате.

– Нечестно, – на лице парня отразились вселенские муки, которые быстро сменились коварной улыбкой. – А если…

– Аниме тоже под запретом, – раздалось в ответ.

– Ты прямо без ножа режешь, – захныкал Барт. – Что нам тогда делать?

– Тебе не знаю, а ей дай прочесть историю нового времени, включая последние события, – приказным тоном произнес Нэйт.

Меня заинтересовала предложенная идея: в нашем вынужденном изгнании было много минусов, один из которых – невозможность общения с внешним миром. Летописи, всегда славящиеся подробными описаниями, пришлось прекратить. Теперь они пылятся в библиотеке, и редкий аструм захочет дотронуться до их ветхих страниц.

– Историю?! – воскликнул Барт. – Ты шутишь?! Это же скука смертная. Давай хотя бы мангу или комиксы.

– Я все сказал, – «отрезал» Нэйт. И из коробки послышались короткие гудящие звуки.

– Отключился! Ты представляешь?! – юноша возмущенно потрясал руками в воздухе. – Он просто отключился!

– Бывает, – я пожала плечами, – не надо драматизировать.

На меня посмотрели, как на сумасшедшую:

– И ты туда же? Надеюсь, ваше безумие не заразно?

– Не безумие, а вполне логичный интерес.

Не понимаю, почему он столь категоричен? Разве изучение деятельности человека не требует внимания? Как иначе люди устанавливают причинно-следственные связи и избегают ошибок в будущем?