Сзади меня кто-то тронул за плечо:

— Викор, пробуй! — Это был Амалон, серьезно смотревший мне в глаза. — Пробуй, иначе нам всем конец!

— Амалон, я не могу! Я не умею! — Меня охватило отчаяние. Ладно еще, когда сам погибаешь, но уносить за собой два десятка людей!

— Пробуй, забери тебя дьявол! Что ты теряешь?! Иначе нам конец!

Я кивнул и пошел на корму шлюпа, за которой виднелся в нескольких сотнях метров фрегат врага, две носовые катапульты которого выпустили очередные снаряды. Я проводил их взглядом — слава богу, что точность попаданий была минимальная, не пушки, в конце концов…

Встав на корме, я сосредоточился и стал читать нараспев заклинание, которое продиктовал мне Амалон еще раньше, я знал его наизусть. Это была длинная, труднопроизносимая фраза на непонятном языке, с непонятными словосочетаниями и модуляциями голосом — я всяко пытался их воспроизвести. Амалон и остальные мои спутники с надеждой наблюдали за мной, я чувствовал это всей спиной, заволновался… и сбился. Вздохнул, сосредоточился — и начал все заново. Холодная ярость и отчаяние придавали силу моим словам — я не для того столько боролся, выживал, чтобы погибнуть в чужом море, бесславно повиснув на рее, как тухлая груша.

Я повторял и повторял заклинание снова и снова, пытаясь подобрать нужный тон, нужный тембр голоса… Вначале ничего не происходило, потом постепенно небо стало темнеть, темнеть, рванул порыв ветра, и вдруг на море образовался вначале небольшой вихрь, он стал закручиваться, увеличиваться в размерах, набирать мощь, и вот уже, сверкая молниями, взревел огромный вращающийся ствол, который пополз в сторону вражеского фрегата все быстрее и быстрее. Они стали убирать паруса, на мачтах по реям забегали люди — но было поздно. Страшный «хобот» ударил в мачты фрегата, те сломались как спички, затем ураган стал поднимать, закручивать и вертеть корабль, с которого сыпались фигурки людей.

Сзади крикнули:

— Остановись! Хватит! — Я еле расслышал это в реве ветра, Амалон впился мне в плечо, его глаза были вытаращены, лицо бело как мел.

Я замер, вцепившись в ограждение борта, и наблюдал за дьявольским верчением урагана. Фрегат выпал с огромной высоты, врезался в поверхность океана и, развалившись на части, тут же утонул. Капитан Гарран закричал:

— Убрать паруса! Всем привязаться или сойти вниз! Задраить люки!

Через короткое время на палубе было чисто — люди попрятались в трюмах, а те, которые остались наверху, привязались — кто к мачте, кто к другим массивным предметам на палубе. Вначале полил дождь, сплошным потоком накрывший все вокруг, затем ударил ветер. Он уже не был таким страшным, как тогда, когда уничтожал фрегат, но сила его была такова, что шлюп тут же лег на бок, со сломанной мачтой, которая и накренила его, завалившись вправо.

— Руби! Руби канаты! — завопил капитан и бросился к ящику с топорами.

Я тоже, отвязавшись, преодолевая плотный воздух, бросился за топором по наклонившейся палубе и стал лихорадочно рубить снасти. Наконец судно освободилось от тяжести с правого борта и медленно встало на ровный киль. Впрочем, ровный — это было понятие растяжимое: шлюп мотало, как жалкую щепку, удары огромных волн били так, что снесли напалубную пристройку с печкой, улетели в пучину лодки, канаты и все, что лежало на палубе и было не привязано.

Я задыхался под тяжестью воды, дожидаясь, когда судно вынырнет из очередной водяной ямы. Приходилось крепко держаться, цепляясь руками за что угодно, лишь бы устоять. Не знаю, сколько это продолжалось — волны все били и били, били и били, — но все-таки они стали стихать, выглянуло солнце, и через несколько часов шлюп уже покачивался на спокойной легкой зыби. От урагана, вызванного магией, не осталось и следа… как и от корабля с полутора сотнями людей.

Шлюп все-таки набрал воды, и его перекосило на один бок. Сразу же мы организовали откачку, воду черпали ведрами из трюма и выливали за борт. Все, что было не закреплено или слабо закреплено, улетело за борт. Смыло одного матроса, некрепко привязавшегося на палубе. Те, кто оставался внизу, были побиты, но обошлось без переломов. Главное — все мои люди остались целы. Но двигаться мы не могли, и если будет шторм, то он может стать последним в нашей жизни. Оставалось лишь ждать, что кто-то проплывет рядом и нас спасет.

Через неделю мы уже мечтали, чтобы это все хоть как-то кончилось, — пусть будут враги, пусть будет опасность, лишь бы только не это изнуряющее и отупляющее покачивание в открытом океане. Еда уже кончалась, остались подмоченные прогорклые сухари, все остальное поделили и съели. Вода пришла в совершенно неудовлетворительное состояние, приходилось пить чистое вино вместо воды, и все были постоянно пьяны. Я в том числе. Это напоминало мне глухой запой из моего земного прошлого. Я лежал рядом с бутылью и время от времени прихлебывал из нее несколько глотков…

— Это все он, он, мерзкий колдун, — закричал один из матросов, рыжий Вахаз, — это из-за него все! Он вызвал ураган! Надо убить эту тварь!

— Болван! Если бы не он, ты сейчас бы уже болтался на рее фрегата, — вяло возразил Каран. — Сейчас не успокоишься, я тебе зубы выбью!

— Мы ему сейчас сами зубы выбьем и тебе тоже! — Четверо пьяных матросов, вооруженные тесаками и абордажными саблями, двинулись в нашу сторону. Мои люди тоже поднялись на ноги, с шелестом вынимая из ножен мечи…

Между нами осталось пять, два метра… Лица пьяных, потерявших разум людей были искажены яростью… И вдруг послышался голос тетушки Марасы:

— Парус! Корабль идет! Остановитесь все, с ума сошли, что ли?! Спасение идет!

Я опустил меч и сбросил с себя наваждение — еще мгновение, и мы покрошили бы этих матросов в капусту. Посмотрев туда, куда показывала Мараса, я увидел паруса приближающегося судна. Чье оно было — непонятно. Но самое главное — неизвестность заканчивается…

Огромный корабль медленно и важно подошел к нам и встал в дрейф в пятидесяти метрах от нас.

— Эй вы, кто такие? Откуда? — спросил голос с неуловимым акцентом.

— Это из Караса, их корабль, — негромко сказал Гарран, — флаг Караса.

— Мы беглецы из империи! Просим принять нас на борт — потерпели крушение во время урагана! — Я не покривил душой: мы действительно беглецы, но то, что ураган вызвал я, докладывать им ни к чему.

— Мы не можем взять вас на буксир, — крикнули с корабля, — вам придется покинуть шлюп! Сейчас мы вышлем за вами шлюпки!

С корабля начали спускать шлюпки, они закачались на воде, и скоро к нам на палубу поднялся воин, в кольчуге, с мечом на поясе, а с ним двое солдат.

— Я офицер армии Караса. Вы кто такие? Ух ты, как от вас несет-то! — Офицер весело подмигнул: — Вино пили вместо воды? Знакомое дело… Ладно, влезайте в шлюпки, сейчас мы вас переправим на борт фрегата, а там уже поговорим. Мы пособерем тут у вас — все, что осталось. Винишко, например. Все равно на дно пойдет с кораблем.

Чужой просмоленный борт возвышался над нами, как скала, с него свешивались вниз лица людей, с интересом наблюдающих за тем, как наша пьяная компания медленно, но верно поднималась наверх.