Чтобы это пережить и сделать то, что нужно, она представила себе время, когда возьмет все, что сможет унести в руках и на спине; тот самый момент, когда она покинет дом № 82 по Эджхилл-роуд навсегда.

«Ты почти справилась, девочка. Держись, милая. Сделай это и беги».

И она улыбалась про себя, думая о телефонном звонке, который сделает в полицию Западного Мидленда этим же вечером. Она почти слышала, как будет юлить и умолять Драч, когда полиция войдет в мрачное фойе дома.

В кармане нового пуховика Драча запиликал танцевальный рингтон Светланиного телефона. Он выхватил мобильник:

– Да? Светлана, ага? Это ее телефон, только она занята, типа. Што тебе надо?.. Ладно. Сегодня? Ага, приятель, позвони позже, и сможешь с ней поговорить. После четырех. – Он отключил телефон и усмехнулся.

Стефани инстинктивно отошла на шаг от Драча, когда он достал телефон. Даже не взглянув на нее и не заметив, кажется, этого движения, он потянулся костлявыми пальцами и ухватился за ее куртку.

Едва войдя в дом, Стефани и Драч заметили одинокую дверь в конце коридора на первом этаже. Она была открыта. От неожиданности они замерли.

– Какого хера? – сказал Драч.

Стефани охватила паника, словно темный проход был знаком того, что нечто чудовищное, нечто даже хуже, чем нынешние владельцы, теперь свободно блуждало по дому.

Осколки снов ожили и заполнили ее череп: печальное, бледное женское лицо с распахнутыми голубыми глазами, полными ужаса и отчаяния. Кирпичный туннель. Маленький деревянный ящик. Стол в черной комнате. Свечи. Полиэтилен…

Стефани сделала шаг назад, за порог.

Рука Драча ухватилась за ее запястье. Хватка была крепкой.

– Не-не-не, девочка. Ты, типа, еще не все сделала. – Он захлопнул дверь позади них ногой.

– Я уйду, как только заберу свои сумки.

– Да ни хрена подобного.

– Что? Ты не можешь заставить меня остаться.

– У нас, типа, договор. – Драч говорил, не глядя на нее, словно не мог отвернуть своего по большей части скрытого лица от распахнутой двери в конце коридора. – Мы еще со счетами не разобрались.

– Я сделала, то, что ты просил. У вас не осталось денег.

– К концу недели их снова будет куча. Можешь уебывать, когда мы все разгребем, типа.

По его лицу расползлась ухмылка. Девушки уже пользовались популярностью; ему позвонили шесть раз по дороге в банк и обратно, и он принял заказы на следующие три дня и вечера. Восемьдесят фунтов за полчаса со Светланой или Маргаритой: текущая цена в доме № 82 по Эджхилл-роуд. Некоторые из звонивших были повторными посетителями, постоянными клиентами.

Но уверения, что она сможет уйти, как только он украдет у проституток еще больше денег, чтобы избавиться от задолженности за дом, были очередной ложью, потому что тогда от нее потребуют чего-то еще. Драч считал ее своей собственностью. Осознание этого выбило почву у нее из-под ног. Ей хотелось проблеваться.

Она попыталась вырвать запястье из клешни Драча, но его пальцы превратились в костяной наручник, такой болезненный, что она вскрикнула. Его рука всего лишь поднялась и упала вместе с ее рукой. Потом он обернулся так быстро, что она взвизгнула.

Драч прижал Стефани к входной двери. Его лицо было в дюйме от ее лица; изо рта у него воняло бургером, который он купил на улице и заглотил, как собака.

– Давай-ка кое-што проясним, ага? Нащет той комнаты, которую ты снимаешь по дешевке, ага? Так вот, условия изменились. Теперь ты должна за комнату. Сороковник в неделю за такую мебель и прибамбасы? Да ты смеешься, девочка, если думаешь, што можешь нас так ободрать. Ты уже нам должна. Ага? Цена – сотня в неделю.

– Что?

Он повысил голос:

– Так што ты уже должна мне шестьдесят за ту неделю, што тут живешь. И еще… так, посмотрим, аванс за месяц… это еще три раза по шестьдесят…

– Ты не можешь!

– Всего сто восемьдесят за следующие три недели твоего первого месяца. Так што ты мне теперь должна двести сорок. И еще спасибо скажи, што я с тебя за ущерб не содрал. Там сучья пыль повсюду, типа. А ты еще и залог отбираешь, как будто это мы тебе должны. Борзота какая. Да мне бы, нахер, оттащить тебя к банкомату прям щас и забрать все, што ты зажала, до последнего пенни. Это уважительнее будет, чем эти гондоны из совета со мной обращаются. Так што я сейчас забираю эти сто шестьдесят фунтов обратно, а што до остальных денег – смотри, я ведь и по-другому могу взыскать, ага? – Он подтащил ее к подножию лестницы. – Иди к себе в комнату. Там, блядь, и сиди.

Стефани, теряя равновесие, ковыляла вверх по ступеням, а Драч подталкивал ее сзади; он держал одну руку у нее на талии, а второй костлявой ладонью шлепал по перилам.

На втором этаже он остановился, услышав женский плач. Ужасное, грудное рыдание доносилось с третьего этажа; такое горе не подделаешь. Это была одна из девушек.

– Сука, – сказал Драч. – Сука, сука, сука.

Его слова перепугали Стефани.

– Фергал! – прокричал он вверх по лестнице, так громко, что Стефани подскочила. – Фергал!

Ответа не было.

Стефани направилась к своей комнате. Как можно незаметнее достала телефон из кармана.

– Э, стоять! – крикнул Драч ей вслед.

Она все равно вошла в комнату, собираясь закрыться и запереться, а потом вызвать полицию. Теперь ее держали здесь против воли, а пока ее не было, случилось что-то кошмарное; она это чуяла. Без повода женщины вот так не плачут.

Драч побежал за ней по коридору. У него был ключ. Запертая дверь, без сомнения, спровоцирует рост той массы, которая, Стефани чувствовала, крепла в этом доме с тех пор, как они вошли – массы зреющего напряжения, от которого ей хотелось уползти подальше.

«Уже слишком поздно, девочка».

«Нет!»

Она должна улучить момент, как можно быстрее. Стефани убрала телефон обратно в карман крутки.

Шаги Драча замерли в коридоре перед открытой дверью ее комнаты.

– Фергал! – прокричал он вглубь дома.

В ответ из девушки на верхнем этаже выплеснулся новый поток отчаяния. Стефани предполагала, что это Светлана, потому что теперь она слышала приглушенные рыдания сквозь потолок своей комнаты. Так где же Маргарита?

«Райан. Ему нельзя сюда приходить. Полиция!»

Она рискнет сделать быстрый звонок, говорить придется тихо. Стефани торопливо достала телефон из кармана. Кожа у нее на голове похолодела, когда она поняла, что никто, кроме банковского отделения, не знает, что она здесь живет. Даже агентства по трудоустройству. Она планировала съехать быстро, поэтому не сообщала о новом месте жительства; у всех них в качестве ее адреса была записана «камера» в Хэндсуорте. Она подумала о телефонах Светланы и Маргариты в кармане у Драча, и неожиданно у нее закружилась голова от того, какая страшная угроза над ней повисла.