Глава XI

Губернатор Моррис, еще до разгрома Брэддока надоедавший собранию непрестанными посланиями, в которых стремился побудить Палату издать такой закон о сборе средств для защиты провинции, который не облагал бы налогом имения собственников, теперь удвоил свои усилия. У него было теперь больше надежд на успех, так как опасность и настоятельная потребность сбора средств на оборону возросли. Поэтому губернатор отвергал все законопроекты Палаты, которые не включали в себя эту льготу. Однако собрание твердо стояло на своем. Оно считало, что справедливость на его стороне, что допустить внесение губернаторских поправок в его финансовые законы означало бы отказ от весьма важного права. В самом деле, в одном из последующих биллей, субсидирующем пятьдесят тысяч фунтов, предложенная губернатором поправка касалась только одного слова. В билле говорилось, что «все имущество, как движимое, так и недвижимое, должно быть обложено налогом, не исключая имущества собственников». Поправка губернатора состояла в замене слова «не» на «только». Небольшая, но весьма существенная поправка! Однако, когда известие о несчастье достигло Англии, наши тамошние друзья, которым мы позаботились передать все ответы собрания на губернаторские послания, подняли шум против собственников. Они обвинили собственников в низости и несправедливости, проявленных в этих инструкциях губернатору. Некоторые даже заявили, что собственники, препятствуя обороне своей провинции, утрачивают на нее всякие права. Это испугало собственников, и они послали указание своему казначею добавить пять тысяч фунтов из их средств к любой сумме, которая будет выделена собранием для целей обороны.

Палата была уведомлена об этом и приняла это предложение. Эта сумма заменила долю собственников в общем налоге. Поэтому Палатой был составлен и принят новый билль, включающий в себя льготную статью. На основании этого закона я был назначен одним из уполномоченных, которым доверили распоряжаться деньгами в сумме шестидесяти тысяч фунтов. Я принимал активное участие в составлении билля и содействовал его утверждению. В то же время я разработал другой билль, касающийся учреждения и обучения добровольной милиции. Я провел его через Палату без больших трудностей, так как позаботился, чтобы закон не распространялся на квакеров. Чтобы содействовать объединению, необходимому для формирования милиции, я написал «Диалог», в котором формулировались, а затем опровергались все возражения, какие я только мог придумать, против организации милиции. Он был напечатан и имел, как я думаю, большой успех. Пока в городе и в сельской местности формировалось и обучалось несколько рот, губернатор уговорил меня заняться нашей северо-западной границей, кишевшей врагами. Я должен был обеспечить защиту населения, собирая войско и строя линию фортов. Я принял это военное поручение, хотя и не считал себя достаточно компетентным в этом деле. Губернатор дал мне патент с неограниченными полномочиями, а также пачку чистых бланков для патентов на офицерский чин, которые я мог выдавать тем, кого сочту достойным этого звания. При вербовке я не встретил серьезных затруднений. Вскоре под моим начальством находилось пятьсот шестьдесят человек. Мой сын, бывший в предшествующую вой ну офицером в армии, действовавшей против Канады, стал моим адъютантом и принес мне большую пользу.

Индейцы сожгли Гнейденхаттен – деревню, заселенную гернгутерами, и вырезали жителей; но мы считали это место удобным для организации одного из фортов. Для похода туда я организовал отряды в Бетлехеме, главном поселении гернгутеров. Я был удивлен, найдя его хорошо защищенным, – разрушение Гнейденхаттена заставило жителей осознать опасность. Главные строения были защищены частоколом, жители закупили в Нью-Йорке оружие и амуницию. Они даже сложили между окнами своих высоких каменных домов небольшие камни, предназначенные для мощения улиц. Эти камни женщины должны были бросать в головы индейцев, если те попытаются ворваться в дома. Вооруженные братья несли стражу, сменяя друг друга так пунктуально, как в любом гарнизонном городе. В беседе с епископом Сненгенбергом я выразил свое изумление по этому поводу, ибо знал, что гернгутеры получили от парламента акт, освобождающий их от военной службы в колониях, и потому полагал, что они откажутся носить оружие. Епископ ответил, что отказ носить оружие не был одним из твердо установленных принципов вероучения гернгутеров, но в то время, когда они получили этот закон, это убеждение считалось господствующим среди них. В данном случае они с изумлением увидели, что отвращение к военной службе разделяется лишь немногими. По-видимому, гернгутеры или сами плохо себя знали, или обманывали парламент; но все же иногда здравый смысл, усиленный непосредственной опасностью, одерживает верх над всякого рода экстравагантными мнениями.

Было начало января, когда мы отправились на постройку фортов. Я выслал одно отделение по направлению к Минисинку с заданием построить форт для обеспечения безопасности верхней части страны, а другое – в нижнюю часть с тем же заданием; с оставшимися я решил идти в Гнейденхаттен, где немедленная постройка форта была наиболее необходима.

Гернгутеры снабдили меня пятью фургонами для наших инструментов, припасов и багажа.

Как раз перед нашим выходом из Бетлехема одиннадцать фермеров, изгнанных со своих плантаций индейцами, пришли ко мне, прося снабдить их огнестрельным оружием, чтобы они могли вернуться и спасти свой скот. Я дал каждому из них по ружью с необходимой амуницией. Не успели мы далеко отойти, как начался дождь и шел весь день; но по пути не попадалось жилья, где можно было укрыться. Наконец, к ночи мы добрались до дома одного немца. В этом доме и в амбаре мы столпились, промокшие до нитки. Хорошо еще, что мы не подверглись нападению во время похода, ибо наши ружья были самого обычного образца и наши люди не могли сохранить их замки сухими. Индейцы очень изобретательны в выдумках на этот счет, чем мы не могли похвастаться. В этот день они встретили упомянутых одиннадцать бедных фермеров и убили десять из них. Оставшийся в живых сообщил нам, что его ружье и ружья его товарищей отказали, намокнув под дождем.

На следующий день погода была прекрасная; мы продолжали поход и прибыли в разрушенный Гнейденхаттен. Поблизости от поселения находилась лесопилка. Вокруг нее сохранились груды досок, из которых мы смастерили хижину; это было совершенно необходимо в то суровое время года, так как у нас не было палаток. Первое, чем нам пришлось заняться, было погребение найденного там нами мертвеца, только наполовину захороненного сельскими жителями.

На следующее утро наш форт был спланирован и размечен. Его окружность составляла четыреста пятьдесят пять футов. Для сооружения частокола нужно было наделать столько же бревен с диаметром в среднем равным футу. Наши семьдесят топоров были немедленно пущены в ход для рубки деревьев; так как наши люди умело обращались с ними, работа спорилась. Видя, с какой быстротой