таким же успехом я мог бы сказать "антропоморфный, похожий на человека". Не то, чтобы в фигуре на золотом диске было что-то действительно человеческое, если только это не было ощущением некоего глубинного разума, который, казалось, был присущ пристальному взгляду этих ужасных глаз. О, да, кто бы ни создал эти медальоны, он, несомненно, очень хорошо поработал над этими глазами. Взгляд, который они, казалось, физически бросали на меня с поверхности безжизненного золотого диска, был взглядом крайней злобности — ненависти ко всей человеческой расе, ко всем живым существам!

Что касается всего остального: у него были крылья летучей мыши, сложенные за торчащей головой. И от этой головы в вышеупомянутом солнечном луче расходились лицевые щупальца, милосердно скрывая большую часть остального тела, которое казалось раздутым, как у какого-то огромного океанского слизняка; и в центре, у корней этих щупалец, я мог видеть полуоткрытый клюв, который, как мне показалось, изрыгал безумный смех или безумный крик. Когти царапали край каменного трона, на котором сидел или восседал этот зверь. На троне были вырезаны кальмары и кракены, покрытые коркой водных грибов или кораллов и задрапированные верёвками из морских водорослей. Под фигурой, по краю медальона, имелись следующие символы:

И на обратной стороне: едва различимые (возможно, для создания эффекта погружения под воду, поскольку на переднем плане, несомненно, плавали странные рыбы) очертания колоссального города с зиккуратами и храмами, колоннами, башенками и зданиями без окон. Архитектура этого города казалась задуманной или изображённой каким-то сумасшедшим кубистом. Все углы были неправильными; поверхности казались одновременно вогнутыми и выпуклыми! Я не мог толком понять, как я должен был смотреть на эту сцену или с какого ракурса. И ещё больше таких странных символов, как этот:

Я вернул медальон Картеру.

— Мне это не нравится, — сказал я ему.

— Что? — удивился он. — Брат, это же золото!

— Валюта или символ какого-то странного культа, я бы сказал, — ответил я.

Картер нахмурился, явно не понимая моего отвращения.

— Ты хочешь сказать, что тебе не нравятся рисунки? Ну и что? Расплавь их, и у тебя будет золото! Какая разница, как они выглядят сейчас? Или для чего они использовались?

Но было ясно, что Картер тоже этого не понимал, и, если уж на то пошло, я и сам не был уверен в своей версии!

Он убрал медальон, посмотрел на меня с лёгким удивлением и сказал:

— Хорошо, я приступлю к работе в подвале. Кухня вон там, — он указал на приоткрытую дверь, — а подвал ты найдёшь внизу, под лестницей.

И он ушёл.

Я отправился на кухню и усмехнулся, сразу поняв, что имел в виду Картер. На шатком столе стояла древняя электрическая плита с двумя конфорками, покрытая пятнами и грязью. Рядом с плитой, казалось, поблёскивал довольно новый электрический чайник. Я догадался, что чайник принадлежал Картеру. Там же имелась квадратная каменная раковина с единственным краном для воды. Раковина и сливное отверстие были изношены и покрылись пятнами более чем за сто лет.

Я сделал мысленную пометку, что кран был конечной точкой единственной свинцовой, водопроводной трубы, которая поднималась по стене и исчезала в пятнистом потолке. Мне подумалось, что это выглядит странно. Картер сказал мне, что у его дяди имелась только холодная вода, прямо из городской сети, так почему же подача сюда шла сверху? Если только… конечно! Там, наверху должен находиться туалет, или, может быть, умывальник для рук. Как бы то ни было, сначала вода должна приходить из сети. Должно быть, так оно и было устроено. Но Боже! — какой устаревший образ жизни, должно быть, вёл старый Артур Картер…

Я наполнил чайник, включил его в единственную розетку на кухне и решил быстренько заглянуть наверх, пока закипает вода. Я вернулся в переднюю комнату, а оттуда — в прихожую. Под лестницей я обнаружил открытую дверь с каменными ступенями, ведущими вниз. Из подвала доносился звук лопаты, ворчание и пыхтение Картера, он трудился изо всех сил. Должно быть, он надел комбинезон, потому что одежда, которая была на нём, теперь висела на спинке старого стула, стоявшего рядом с лестницей.

— Ты в порядке? — крикнул я.

И через мгновение получил ответ:

— Да. Где кофе?

— Есть шанс, что скоро будет.

Он проворчал что-то неразборчивое, после чего продолжил копать.

Когда я вышел из-под лестницы, я заметил ещё одну маленькую дверь в другом конце коридора. За ней туалет. И это тоже было необычно. Если туалет располагался здесь, внизу, почему водопроводная труба шла наверх из кухни? Затем я вспомнил, что Картер сказал о том, что ему поставили ванну, и поэтому на мгновение выбросил этот вопрос из головы…

Очень хорошо, теперь я хотел бы посмотреть, как выглядят комнаты наверху.

Ступеньки сами по себе были чем-то опасным: шаткие и прогнившие, они, казалось, прогибались у меня под ногами. Я прижался к стене, где края ступенек казались более прочными. На втором этаже было темно, потому что тусклый свет из прихожей почти не проникал туда. Но… на лестничной площадке я нашёл выключатель, и голая пыльная лампочка на затянутом паутиной гибком проводе давала достаточно света, чтобы показать мне коридор с полудюжиной дверей, ведущих в неизвестные комнаты.

Большое и длинное помещение в дальнем правом углу было недавно переоборудовано в ванную комнату; в ней имелись маленькие окна, которые с одной стороны выходили на пригород, а с другой — смотрели вниз с холма на сияющий огнями Лондон. Комната была более или менее нетронутой (хотя я мог видеть, что Картер поднял половицы), а старая ванна, которую он установил, была чистой и стояла на четырёх когтистых ножках у торцевой стены.

Над ванной стильный цилиндр современного электрического нагревателя поблёскивал синей эмалью и хромом там, где он был прикреплён к стене. Нагреватель соединялся с медной трубой небольшого диаметра, другой конец которой был приварен или припаян к старой свинцовой трубе, которую я видел на кухне; здесь она проходила через доски в нижней части ванны, поднималась по стене и уходила вверх, скрываясь из виду… на чердаке.

Теперь я увидел, что это действительно аномальный трубопровод. Я ломал голову над вопросом: если вода в дом поступала непосредственно из городской сети, почему труба была проложена через чердак?

Обычно это предполагало бы наличие там бака для воды, но дяде Картера он не понадобился бы, не в его обстоятельствах. С другой стороны, бак мог быть стандартным приспособлением сто лет назад, когда построили дом. Так что, может быть, в конце концов,