class="p1">— А как ты так быстро до столицы добрался?

— В порту Владивостока подлодка есть, вот на ней. Нырнули, у Владивостока, и вынырнули в заливе у столицы. Подлодка обратно нырнула, к базе пошла, а я сюда.

— А такое возможно? — явно озадачился тот. Какой далёкий от морских дел человек.

— Так никто же не пробовал.

— А-а-а. Шутишь?

— Знаешь, как меня в Артуре прозвали?

— Чёрт, точно, барон Мюнхгаузен. Значит правильного ответа не будет?

— Нет. Пусть будет воздушный шар. Или аэростат, в него поверят.

Дальше мы уже общались на отвлечённые темы. Потом заехали на территорию, видимо на этой пролётке было возможно, там к стоянке транспортных средств, о, даже автомобиль был, такой уродец. Гвардейские офицеры, передавая меня друг другу, довели до приёмной секретаря, где я и стал ожидать приглашения пройти в кабинет. Также встал у окна и стал смотреть в парк. Он заметно изменился, голых деревьев нет, всё листвой покрыто, фонтан из-за буйства зелени уже не видно, но парк ухожен, довольно красив. Кстати, летняя резиденция за городом находится, меня час везли, и это довольно быстро. Но хоть не в Петергоф, туда далековато. А пока было время, размышлял. Я действительно побыстрее в отставку желаю, и ничего не хочу. Да, что заработал, махнул на то рукой. Ну не дал дворянского патента, теперь из принципа не возьму. По пулемётам, то действительно было дело, поработал по тылам противника, но это не случайность, специально искал караван где это оружие. И развеялся, и добыл нужное вооружение. Впрочем, наши похерили что я им передал, именно так как описал графу. Ну не меняют там позиции хоть ты тресни, нет такого в уставе, а значит это ересь и словоблудие. Так мне сказали, когда я их учить начал. Матерно чуть не послали. Больше ничего не передавал и не учил. Красиво крепость сдали. Что ещё? Как домашний арест получил, я нанял пару купцов, один в Данию отправился, на днях должен быть, телеграмму получил, ручные пулемёты «Мадсен» с оснасткой поручил ему купить. Да десяток, мне больше и не нужно. С патронами, естественно, нужных марок. Второй купец был отправлен приобрести довольно редкую, и новейшую в Германию взрывчатку, тротил если проще. Вот этот справился быстро, уже доставил морем двадцать тонн, не выгружал, два дня стоит судно в порту на якоре. Прошлой ночкой тёмной я посетил судно и прибрал груз, команда и капитан про это похоже так и не прознали, а купцу за работу уже заплатил. Место в большом хранилище освободил за счёт продажи, тут в столице, двадцати тонн риса, купленного ещё в Артуре. До войны взял. НЗ, если бы в крепости проблемы с питанием совсем в край были, передал конечно, но не дошло до этого.

Пока не приглашали, уже двадцать минут жду, а такие настойчивые были, продолжил размышлять. Я собирался на Восток отбыть, посещу Японию незаметно, и взорву броненосцы адмирала Того к чёрту. Для того тротил и купил. Мстить нужно всегда. А вот захваченные русские корабли не трону. Это честный позор русского флота, пусть все видят. А вот тут секретарь, как выпустил из кабинета десяток офицеров, в основном морских, адмиралы и капитаны первого ранга, я лениво кивнул им. Фуражка на лотке, козырять не нужно. Впрочем, мне не ответили, даже не взглянули, красные и мокрые выходили, размазывая мокрыми платками испарину. Похоже песочили их. Хм, в кабинете снова морской министр, и Николай. Последний в этот раз сидел за столом, а адмирал стоял, никто ему сидеть в этот раз не предложил, и снова у того рожа красная, ну точно проблемы с сердцем и давлением. Привычно, вытянувшись, козырять не стал, фуражка всё также не на голове, доложился о прибытии. Николай сразу взял быка за рога, и спросил:

— Вы действительно может уничтожить линейные силы Японии?

— Легко. А зачем? С сознательной сдачей эскадры, всякий смысл этого теряется. Крейсера во Владивостоке не помогут, да и остался один, второй на мине недавно подорвался. Эта операция имела смысл до прихода эскадры Рожественского, сейчас в ней нет.

— Подписывать договор о капитуляции, придётся, а тут хоть какие-то преференции будут. Огрызаться мы тоже умеем.

— А зачем капитуляция? — не понял я. — Ну потопили морячки свой флот, сдали часть, это им Бог судья, а бои на суше тут причём? Что, броненосцы Того уже по суше ходят, раздвигая землю дошли до железной дороги, обойдя позиции русских войск и перерезали снабжение? Что за бред?

— Армия разбита и деморализована потерями, не осталось другого выхода.

— Сменить командующего на нормального, а не идиота Куропаткина, или того же Алексеева, перегруппироваться и будут наши войска бить японцев в хвост и в гриву. У них коммуникации растянуты, со снабжением стало всё плохо. Тут вас явно неверно информируют, чтобы побыстрее капитуляцию подписали, потому что японцы ещё месяц назад выдохлись и стоят, только потому что русские войска бездействуют, их толкни, и они побегут, воевать им уже нечем и некем, все людские резервы использованы даже тылы. Они отчаянно молят своим богам, чтобы англичане через своих людей вас додавили, и вы капитулировали, окончательно превратив эту войну в позор России. На море уже ничего не решается, всё решится на суше. Или вы хотите громко хлопнуть дверью? Впрочем, можно, я могу уничтожить линейные силы Японии, это не сложно, но у меня будет встречное условие. Моя отставка сразу после войны.

— Почему вы хотите уйти с службы? — тихо спросил Николай.

— Вы это так издеваетесь? — с искренним недоумением уточнил у того. — Русский флот опозорился так, что все свои победы в прошлом похерил. Я не хочу служить, брезгую, презираю, и множество других эпитетов. Я форму эту не хочу носить, позорную.

— Капитан?!.. — взревел белугой, не выдержав моих слов, министр, но я его перебил.

— Рот закрой, не с тобой разговариваю. Ещё пасть откроешь, зубы с пола будешь собирать. Тоже мне министр морской. Главный позор флота.

Я с безразличием смотрел как тот упал на пол и забился, похоже инсульт, вон как половину тела перекосило, сделав несколько шагов к двери, Николай молча смотрел, неотрывно, на тело адмирала, я приоткрыл её и велел секретарю позвать врача, мол, министру плохо, удар хватил болезного. Суета недолгая была, я ожидал в приёмной, адмирала вынесли на носилках, врач был, а через пару минут меня снова позвали, Николай один был, не боялся, знал что его не трону.

— Вам не знакомо чинопочитание.

— К опозоренным не проявляю, — коротко пояснил суть дела.

— Прикажу снять с вас