* * *

Адамс вспоминал, что, когда Фишер, преодолев ступень Хиллари, наконец-то поднялся, самому Мартину хотелось только одного – пристегнуться к перилам и съехать вниз. Но, помня, что Харрис и Кракауэр первыми появились на месте, Адамс спросил их, не хотят ли они сейчас спускаться. С благодарностью, как сказал потом Мартин, они приняли предложение и отправились вниз по перилам.

Вскоре Адамс последовал за ними, а тем временем, в ожидании, пока освободятся веревки, Букреев переговорил с Фишером. На часах было около половины третьего.

Мы побеседовали со Скоттом, когда он отдыхал после подъема. Я спросил его про самочувствие; он ответил, что очень устал и что ему тяжело далось это восхождение.

Интуиция подсказывала мне, что сейчас самым разумным для меня было как можно быстрее спуститься в четвертый лагерь. Оттуда я мог помочь нашим клиентам, если им потребуется еще кислород. Там же я мог их встретить, напоить горячим чаем[56]. При встрече с Фишером я чувствовал уверенность в своих силах и знал, что если сейчас быстро спущусь, то потом смогу сделать все, что потребуется. Из четвертого лагеря хорошо просматривался наш маршрут, и я мог следить за ситуацией на горе.

Я высказал свои соображения Скотту. Он точно так же оценивал обстановку, и мы решили, что я пойду вниз. Вновь взглянув на небо, я не заметил причин для беспокойства.

Засидевшиеся на вершине клиенты «Горного безумия» тоже не испытывали особой тревоги по поводу погоды. «Когда я находился на вершине, – вспоминал Клев Шенинг, – там был сильный ветер. Мне не показалось, что он усиливался. Ни снега, ни признаков ухудшения погоды я не заметил».* Сэнди Питтман также не была обеспокоена погодой. Гораздо сильнее ее волновало время, – было уже поздно. «Приближения непогоды не ощущалось. Куда больше меня тревожило то, что мы сильно опаздывали. У нас не было никакого контрольного срока, поэтому я могла полагаться только на рассказы тех, кто был здесь раньше. Они называли мне примерное время, когда нужно поворачивать назад. Мне было страшно именно из-за того, что мы отставали от графика, а о погоде я почти и не думала».*

Лин Гаммельгард, напротив, не разделяла благодушия своих спутников. «Перед спуском к ступени Хиллари я заметила, что снизу, из долин, поднималась какая-то белесая мгла, а ветер на вершине усиливался».* На глазах Гаммельгард рождался ураган, который спустя несколько часов обрушился на нее и других участников. Неподготовленными и беззащитными застал он альпинистов на самом опасном этапе их сегодняшнего испытания – спуске.

* * *

Миновав ступень Хиллари, Адамс пошел дальше вниз, вдоль снежных карнизов на Южном ребре. Перед самой Южной вершиной он заметил что-то торчащее из-под снега. «Я шел траверсом и вдруг заметил лежащего Кракауэра. Руками он держался за головку ледоруба, вогнанного в снег. Видимо, это была его самостраховка, чтобы не сорваться вниз. Я не знал, как мне лучше поступить, поскольку мы оба не были пристегнуты к перилам»[57].

Кракауэр, как и Питтман, истратил весь свой кислород. Его баллон был пуст.

Непосредственно за Адамсом шел Букреев. Подойдя, он легонько подтолкнул Адамса, приговаривая: «Давай, давай, быстрее вниз». Букреев не хотел, чтобы Адамс задерживался здесь. Через несколько минут подошел и Клев Шенинг. Он так описывал ситуацию: «Подходя к Южной вершине со стороны ступени Хиллари, я увидел Джона Кракауэра. Ему было плохо, поэтому я остановился рядом. Помочь ему я никак не мог, у меня для этого ничего не было. Но я решил подождать, пока им займутся, потому что знал, что один из гидов экспедиции Холла шел впереди него, а второй – чуть сзади».*

Кракауэру, как и Питтман чуть раньше, повезло – в его экспедиции нашелся человек, который помог ему справиться с бедой. Это был Майк Грум, поднявшийся на вершину после Адамса, Бейдлмана и Клева Шенинга, вместе с четырьмя остальными клиентами «Горного безумия». Майк самоотверженно отдал свой личный баллон Кракауэру. Тот его принял, считая, что «особых проблем у Майка это не вызовет». Спустя несколько минут Кракауэр уже был на Южной вершине, куда шерпы Роба Холла принесли дополнительный кислород. «Схватив полный баллон, – пишет Кракауэр в своей книге[58], – я подключил его к своей маске и поспешил вниз».

* * *

Когда Кракауэр уже убирал свой третий баллон в рюкзак, Бейдлман и его клиенты только начали спуск с вершины. По воспоминаниям Нила, тогда же появились первые признаки недомогания у Питтман. «Когда мы добрались до ступени Хиллари, я шел за Сэнди. Из всей нашей компании она была в худшем состоянии. За мной шли Шарлотта, Тим и Лин. Вниз со ступени свисала целая паутина веревок и обрывков репшнуров. Сэнди никак не могла понять, куда ей пристегиваться, она и ноги-то переставляла с трудом. Сначала мы попробовали отправить ее вниз по перилам на спусковом устройстве, но ветер так переплел все веревки, что мы были вынуждены отказаться от этой идеи. Тогда ей пришлось с нашей помощью „съехать“ вниз, держась рукой за перила. Она добралась до конца гребня, и тогда я оглянулся назад. Остальные участники спускались нормально, и я за них не очень беспокоился».*

Когда Бейдлман, Фокс, Мадсен, Питтман и Гаммельгард спустились на Южную вершину, они увидели, что там «обосновался» Клев Шенинг. Клев поочередно проверял валявшиеся повсюду использованные баллоны в поисках остатков кислорода. Он вспоминает, что Бейдлман взглянул на него и сказал: «Что ты тут расселся? Быстрее вниз».*

«Мне кажется, – рассуждает Клев, – как раз тогда Бейдлман осознал, насколько опасным становилось наше положение. Возможно, что он уже заметил и надвигающуюся непогоду. Тогда я понял, что земля подо мной горит, и стал торопиться изо всех сил. По-моему, я отправился вниз сразу после появления Бейдлмана».*

* * *

Шерпы из экспедиции Фишера внесли на Южную вершину десять баллонов с кислородом. По одному на каждого клиента, еще по одному на спуск для Фишера и Бейдлмана. Два оставшихся, по всей вероятности, составляли тот резерв, на котором настоял Букреев; эти два баллона Фишер согласился оставить здесь для Анатолия.

Поскольку участники сильно запаздывали еще на подъеме, то все, кроме Бейдлмана, подключили свой третий баллон при штурме вершины. Бейдлман использовал тот баллон, который дал ему на Балконе Букреев. Этот баллон Анатолий нес в своем рюкзаке с момента выхода из четвертого лагеря.